– Какая ещё к чёрту милиция?! – Артём бросил быстрый взгляд на Симоненко, застывшего с пергаментным, тяжёлым и рукописным фолиантом в руках рядом с толедским «рыцарем» и на Пашу, таращившего изумлённые глаза из мыльной пены в дверном проёме. – Японский городовой! Кажется началось.
Он метнулся к пульту управления, на ходу давая команды:
– Джинн, выведи на экран офис и Светку отдельно. Паша, банно-прачечные процедуры отменяются, иди сюда немытый – страшнее будешь. Джинн, на стройку наезд будет и если да, то когда?
Артём уселся в кресло. Перед ним на экране, поделенном на несколько сегментов, словно за большими окнами были видны Светка, сидящая за рулем своей машины, часть улицы Канатной со зданием, в котором арендовали помещение для офиса, комнаты офиса, в которых хозяйничали люди в тёмной форме с масками на лицах. Сотрудники были выстроены вдоль стены и внимательно изучали рисунки на обоях.
– Особая бригада Министерства внутренних дел в составе шести человек под руководством полковника Паринчука, усиленная отрядом милиции особого назначения «Беркут» Одесского городского управления внутренних дел в количестве двадцати двух человек движется в сторону нашей стройплощадки с приказом об аресте всех руководителей до бригадиров включительно, – голос Джинна, как всегда, был бесстрастен и спокоен. Таким голосом хорошо конец света объявлять. – Будут здесь через двадцать семь минут.
Одновременно на экране появилось ещё одно окно, где был виден кортеж машин, мигалками и сиреной пробивающих себе путь в городских дебрях.
– Что-то у них не срослось, не получилось и тут, и там сразу махом нас накрыть. – Паша, обмотанный полотенцем, оставляя на полу мокрые следы, прыгал возле кресла на одной ноге, вторую просовывая в штанину. – Надо их тормознуть. Давай свалим что-нибудь поперёк дороги – трамвай или маргарина тонн семьдесят?..
– Не-е маргарином дорогу смазывать не будем, потом убирать ещё придётся, да и объехать можно. – Артём внимательно наблюдал за событиями в офисе. – Света, ты как?
– Ой, Артёмчик, я уже уехала из офиса, да забыла сумочку свою и вернулась. Подъезжаю, а тут из автобуса маски эти выскакивают и к нам в офис. Ребятишек прогнали, одного дубинкой ударили. Быстро всё так произошло, я и опомниться не успела.
– Вот и молодец, что не успела. Отъедь ещё дальше, на квартальчик примерно. А вообще-то стоп, отставить! Ты вот что сделай: машину оставь, где стоит, а сама в кафешку зайди, вот хотя бы в бистро это китайское, сядь там у окна и наблюдай. Если что – уходи и тревогу подымай, а мы пока тут разберёмся. – Артём развернулся к Паше, натянувшему наконец-то штаны и сидевшему рядом в кресле. – А ты что расселся? Давай на стройку, собирай всё руководство – кто под арест попадает, слышал?.. И распускай их всех, пусть свалят на несколько дней.
Проводив взглядом убегающего в одних штанах друга, он крикнул ему вслед:
– Рубашку одень и обуйся, босяк! Время ещё есть, спокойно всё делай, я задержу их надолго. И деньги захвати, дай людям, что полагается, чтоб не переживали и простой чтоб в радость был… Джинн, ты можешь разместить в топливопроводах этих машин, что к нам едут, граммов по сто силикона?
– Могу.
– Размещай. В самых узких и труднодоступных трубочках, – словно бомбардир команду «Пли!» сказал Артём и, наблюдая, как через пару минут машины плавно остановились одна за другой, продолжил: – Сделай мне, пожалуйста, схему принятия решений на эту акцию, начиная от руководителя киевской бригады… Паринчук, да? И вверх по инстанциям или как там у них приказы проходят, вплоть до самого первого, кто это придумал. Выведи на эту стену.
Через секунду на стене возникла схема, где в овалах были фамилии и рядом звания и должности. Овалы между собой соединялись стрелками. Артём и стоявший рядом с ним Симоненко, всё ещё державший четыре с половиной килограмма древней кожи, серебряного оклада, разноцветных чернил и глубоких мыслей, переглянулись и хором присвистнули.
– Вот это уровень! – Симоненко пристроил, наконец, увесистую книгу и освободившейся рукой указал на самый верх схемы. – Америкосы решили сами рук не пачкать, видишь, сначала ваш МИД, потом секретариат президента, от него – министр внутренних дел и потом уже его зам и дальше по ступенькам.
– А то! Мы ж не мелочь пузатая, чтоб нами участковый занимался, не велосипеды по дворам тырим, а с ЦРУ боремся, тут президент страны нужен! – Артём важничал, даже палец многозначительно воткнул в потолок. – Вот пусть он и помогает. А пока, Джинн, дайка мне номер телефона этого Паринчука. Как его зовут, кстати?
– Дмитрий Семёнович.
Артём, набирая номер телефона, наблюдал, как из машин высыпали милиционеры в чёрной форме с шапочками и в гражданском, как водители безрезультатно гоняли стартерами моторы, сажая аккумуляторы, как кто-то суматошно бегал от машины к машине, потом что-то докладывал толстяку в гражданском, явно старшему, нервно похлопывающему себя дорогой кожаной папкой по бедру. Очками и маленьким крючковатым носом он сильно смахивал на сову.
– Алло, Дмитрий Семёнович, это говорит Артём Помогайбис. – Было интересно наблюдать, как киевский высокий начальник отстраняющим взмахом папки остановил рвение подбежавшего к нему подчинённого, создающего видимость плодотворной деятельности, и удивлённо глянул на телефон, словно ожидая, что Артём выскочит из него, как чёрт из табакерки. – Вы ехали с такой свитой, чтобы меня увидеть, насколько я понимаю, а теперь у вас транспортные проблемы. Я могу войти в ваше положение и немного помочь вам. Но только немного. Вы уж поверьте на слово, что выполнить миссию вам не удастся. Я имею в виду приказ, что лежит в вашей папке и ордера на арест. Все более-менее значимые работники со стройки уже разъехались, собирать и вылавливать их по шхерам вы будете долго и нудно, а геморрой этот не стоит свеч, потому что люди эти ни при чём и ничего вам не скажут путного. Я и мои друзья для вас вообще недосягаемы. Если хотите – можем встретиться, но только с вами, без сопровождения, тем более что они не очень-то и расстроены задержкой.
При этих словах киевлянин завертел головой по сторонам, сканируя пространство и посылая блики от очков, словно маяк световые лучи.
– Где вы находитесь? – Голос его, надо отдать должное, был спокоен. – Для вас будет лучше, если вы добровольно явитесь.
– Дмитрий Семёнович, я уже взрослый мальчик и сам решаю, что мне лучше, а что – не очень. Так мы встречаться будем или как?..
Полковник окинул взглядом свою дружину: собравшихся консилиумом водителей, в жестах которых при прениях преобладали растерянное разведение рук