– Пошли, Юрка, пошли! Там грамотно перевяжут, и вернешься.
– Мне там руку отрежут!
– Не боись, Юрка, медсанбат далеко. Инструктор только перевяжет как надо, и вернешься.
Юрка!.. Черкашина вдруг ожгла мысль о младшем брате. Лейтенант-пограничник Юрий Черкашин служил неподалеку – в Семятичах. Там ведь, наверное, еще жарче…
Глава четвертая. Мост над Бугом
Погранзастава лейтенанта Юрия Черкашина охраняла правый берег Буга по середине которого проходила государственная граница между СССР и Третьим рейхом. Пересекала она и железнодорожный трехпролетный мост, по которому проходили грузовые поезда на участке Барановичи – Фронолово. Мост-красавец – со сквозными фермами, клепаными швеллерами. Средняя его опора упиралась в песчаный островок посреди Буга.
Боевые действия начались здесь за два часа до главного артналета. А пока над Бугом стояла тишина летней ночи. Четыре темные тени – четыре железнодорожных сапера, одетые в черные комбинезоны, – где ползком, где перебежками подобрались к мосту. Задача была простой: разведать, не заминирован ли мост, а если заминирован, то немедленно обрезать провода, ведущие к запалам. Государственная граница проходила точно поперек моста. Мост был длинный – около двухсот метров. Немецкая половина переправы была чиста, то есть не заминирована. А вот советская? Немецкий спецназ лез под настилом моста – под рельсошпальной решеткой, чтобы проверить – не заложена ли там взрывчатка.
Война еще не началась, а вражеские солдаты уже проникли на советскую территорию. Фактически шли первые минуты нависшего вторжения. Немцы двигались под мостом, тщательно ощупывая стальные конструкции. Впереди всех полз лейтенант Хааф.
Часовой у въезда на мост первым заметил подозрительное копошение под рельсовым настилом. Пригляделся – сомнений не было: с той стороны ползли диверсанты. Красноармеец вскинул винтовку, прицелился, нажал спуск. Он попал в того, кто полз первым, – раненый лейтенант полетел с пятнадцатиметровой высоты в воду. Вслед за ним, словно лягушки с кладки, попрыгали и остальные. Один был убит, плюхнулся в воду, Буг унес его тело непонятно к какому берегу. Остальные минеры-разведчики переплыли на свою сторону и притащили раненого командира.
Лейтенант Юрий Черкашин, встревоженный стрельбой часового, поднял в ружье пограничников, и те залегли на своей половине моста, перегородили рельсы толстым бревном.
Так закончился первый бой Великой Отечественной, бой без видимой войны… Война грянула через два часа. На этот раз немецкие солдаты штурмовали мост, уже не крадучись, а в полный рост. На линейную заставу в сорок человек двинулся батальон 461-го пехотного полка. Разумеется, они смяли ее, смяли после тяжелого ближнего боя и тут же образовали вокруг моста нечто вроде плацдарма.
Тактика молниеносной войны обязывала дивизии первого эшелона, не останавливаясь, идти на восток, поэтому в районе Семятичи была оставлена усиленная полковая группа, сил которой явно не хватало на полную зачистку всех дотов. Немецкое командование, вероятно, надеялось на скорую капитуляцию гарнизонов. Но этого не случилось.
О том, что мост через Буг цел и его не взорвали, командир 166-го гаубичного полка майор Поляков успел сообщить командиру дивизии Васильцову. После этого связь оборвалась – телефонный провод перерезали диверсанты. Но все же главное он уяснил: мост цел и теперь по нему пойдут немецкие войска в обхват с севера его дивизии.
– Какая сволочь не взорвала мост?! – вопросил он в пустоту пространства. Пространство ответило мрачным голосом комиссара Потапова:
– Все мосты через Буг охраняли пограничники. С них и спрос.
– Спроси теперь с них… С нас спросят.
– Спросят. Но нам даже задачу такую не ставили – мосты минировать. Минировать пограничный мост в мирное время – это уже акт войны. Сколько я знаю, ни один мост заранее не минировали, чтобы немцев не гневить.
– Ну пусть не минировать, а хотя бы быть готовым к быстрому минированию! – горячился Васильцов, расхаживая по кабинету. – Взрывчатку бы наготове дер-жали.
– Согласен с тобой, Федорыч, на все сто. У Пузырева, в его Укрепрайоне, этой взрывчатки хошь задом ешь. А ведь тоже не дотумкал по ящику бы к мостам подвести.
– Что теперь волосы на ж… рвать? Прорвались через мосты, надо теперь к худшему готовиться!
– Куда уж хуже…
Тем временем на мост въезжал немецкий бронепоезд.
Выдержки из журнала боевых действий немецкого бронепоезда № 29 (командир – обер-лейтенант Винтенберг).
Мой бронепоезд лихорадочно готовится к бою. В 3 часа ночи (по берлинскому времени) к самому началу артналета на приграничье СССР он должен выдвинуться к Мосту и захватить его. В бронепоезде четыре вагона – один ударный, платформа с танками, и два штурмовых (с эйнзатцгруппами). Тянет их тепловоз, наскоро обшитый броневыми листами. Подготовка идет в страшной спешке: бронепоезд № 29 должен подойти к мосту точно к «часу Ч». Едва забросили в вагоны оружие, боеприпасы, снаряжение, как состав тронулся со станции Платерув. Последние солдаты заскакивали в вагоны на ходу. Ехали навстречу первому бою и очень опасались неведомых русских – чем-то и как-то они встретят, несмотря на всю внезапность ночного нападения?
На черепашьей скорости въехали на мост. Хотя саперы-разведчики и утверждали, что мост чист, то есть не заминирован, все опасались подрыва над самым Бугом.
А вот и первый «привет» от русских: «В конце моста русская колея была перекрыта бревном, – вспоминает командир бронепоезда обер-лейтенант Винтенберг. – Я сломал шлагбаум тараном поезда. Я сразу же открыл огонь по таможне справа от железнодорожной насыпи…»
Ему ответили не сразу.
«Артиллеристы вначале приняли его за своего, – вспоминал много лет спустя военврач 166-го гаубичного артполка (входившего в 49-ю стрелковую дивизию) Алексей Иванов. – На бортах – красные полотнища, над паровозом – красное знамя. Когда разглядели в стереотрубы и бинокли, оказалось, что в центре на фоне белого круга – черная фашистская свастика. Немецкий бронепоезд открыл огонь по подразделениям полка, идущего к границе в походном порядке.
Одна из наших батарей, быстро развернувшись, повела по нему огонь прямой наводкой. После нескольких прямых попаданий бронепоезд трусливо ретировался за реку». Но вскоре вернулся и продолжил свой путь в глубину советской территории. Однако через полтора километра от моста бронепоезд снова остановился – путь ему загородил русский товарный состав, груженный лесом, – восемьдесят вагонов. Так просто не сдвинешь, не протолкнешь. Винтенберг надел каску, вооружился карабином и вылез из-за броневой дверцы – решил своими глазами оценить ситуацию. Под насыпью в ложбинке проходило шоссе. Есть ли там русские? Время от времени проносятся грузовики и даже отдельные танки. Обер-лейтенант вернулся в броневагон и приказал машинисту вытолкнуть русский состав. Но тщетно – колеса лесовоза будто приросли к рельсам. Тогда Винтенберг взял охрану и снова выбрался из бронепоезда. Его сопровождали двое автоматчиков и пулеметчик. И не зря: с правой стороны по ним палили советские стрелки. Ползком и перебежками обер-лейтенант достиг хвоста русского состава и вытащил из-под последнего колеса тормозной башмак. Через полчаса бронепоезд № 29 вытолкнул вагоны заграждения и вступил в бой с советскими танками. Несмотря на всю внезапность нападения русские к полудню пришли в себя и показали, на что они способны даже в таком полуоглушенном состоянии. Где-где и кто-кто, а экипаж бронепоезда № 29 делал свои первые километры по советской земле с огромным напряжением и риском. Он вел дуэльную стрельбу с русскими дотами под Семятичами – «Мощена Крулевска», «Анусин», «Слохи Аннопольские», «Крупицы». Оттуда в тепловоз влепили снаряд, был тяжело ранен машинист и убит радист. Из пробитого топливного бака потекло горючее. Бронепоезд, огрызаясь пулемтно-артиллерийским огнем,