В 22-м битва за Счастье обернулась большой кровью. При таком названии, наверное, следовало ожидать. Разведка не учла этой онтологической особенности имени, город выглядел доступным и незащищённым. Но те, кто владел Счастьем, не собирались так просто его отдавать. Целая БТРГ была беспрепятственно впущена, но сразу зажата в пойме, на узкой насыпи между мостами. Размотали из всего, что было. В официальных сводках об этом не сообщалось, надеюсь, когда-нибудь скажут, потому что есть кого почтить памятью. Чудом уцелевшие бойцы решили умереть с боем. Хотя, кажется, им не оставили выбора. Разбросанные по болоту, обречённые, несмотря на ранения и обморожения, цеплялись за берег Счастья, чем оттянули на себя внимание обороняющихся и обеспечили какое-то время, пока наше командование придумывало план Б. Наверное, так всегда и бывает.
Когда я впервые встретил Сан Палну, то есть Александру, она собирала любые предметы, похожие на бумагу и письменные принадлежности. В обычном мире можно попросить, чтобы дети купили или принесли из дома такие мелочи. Но ближайший к посёлку магазин канцтоваров находится примерно там же, где ближайшее электричество. Спросил, что конкретно надо. «Всё», – сказала она. «И батарейки-свечи?» – догадался я. Она кивнула. Насобирав из волонтёрских запасов, что было, прибавил и армейскую буржуйку со склада. Бойцы за такое не осудят.
Спустя несколько месяцев, когда Марьяна с Первого делала сюжет о школе, заинтересовавшись такой чудесной историей, они уже стояли в свежевыкрашенном, застеклённом и укомплектованном помещении. Александра надела лучшие каблуки и предстала перед камерами. В это время наш боец Серёга устанавливал газоанализаторы на построенный им же дымоход.
«Вот что в войне странно и даже, кажется, хорошо – она высвечивает людей», – говорит Александра, роясь в бездонной женской сумке. Наконец извлекает конфету, поднимает взгляд, вопросительно смотрит. Нет, спасибо.
Война высвечивает людей. Кто есть кто. Это правда. Все мудаки как на ладони. Но она, конечно, не о них. О неравнодушных. Мы сделали всё, что могли. Братск, Ёбург, Таганрог, Самара, Мурманск, Чита – конкретные люди присылали нам учебные материалы, канцтовары, школьную форму и прочее, кто что мог. Некоторые поучаствовали прямым трудом. Конечно, Александра брала нагрузки не меньше. Школа заработала. На энтузиазме и добре. Не хватало одного. Власти отказывались придать ей официальный статус.
Александра извинительно покачивает пластиковым стаканом в руке, чуть улыбнувшись соседнему столику. Ребята с энтузиазмом что-то говорят в ответ. Все вокруг, кроме нас и девушки за стойкой, в камуфляже. Цедят кофе или топчутся у входа, оттягивая момент возвращения в свой суровый быт, снова и снова заказывая горячий стаканчик. Кофе здесь, конечно, дрянь. Но солдату и это праздник. «Знаешь, – поворачивается Александра, – так много всего за последнее время случилось. И страшного, и трогательного. Оказывается, в мире столько хорошего, раньше не замечала. Маленькие радости. Вот ребёнок засмеялся – как же хорошо! Куртку тёплую добыла. Вкусненькое что-то. Игрушку. Кастрюлю. Настенные часы. Всё стало таким важным! Кто-то помог. Просто улыбнулся, пошутил. Чудо же! Или подарил цветок…»
В Счастье единственный цветочный ларёк на немалую территорию между Северодонецком и Луганском. Наверное, так и должно быть, это оправданно и символично. Помню, как спешил из своих далей, торговля в этих краях коротка, максимум до темноты. Ехал, потом бежал, искал, запыхался. Когда издали увидел витрину, аж пронзило от неожиданности. Венки. Сплошь венки. Ё-моё, здесь же своя специфика! Но нашёл в себе смелость войти. По центру стояло ведро с красными розами. Вот что значит везёт! Роза универсальна. Счастью, видимо, присуща практичность.
Девушка за стойкой придирчиво оценивает Александру, вернее, Сашу. Тайком бросает взгляды так и сяк, прислушивается. Забавно. Мне кажется, у казачьей дочери нет конкуренции. Солдаты снаружи не спешат разъезжаться, кучкуются, вновь курят и вновь заходят за кофе. Но местным трудно быть счастливыми без оглядки на других. Мне кажется это неправильным, хотя, может, просто не понимаю настоящего счастья. Здесь принято сравнивать своё положение с окружающими. Страдают по этому поводу. Более тяжёлые варианты встречаются тем чаще, чем певучей язык у носителя: счастье в том, чтоб у соседа было хуже. В этом плане город Счастье очень выигрывает. Вокруг нет воды, электричества, газа, тепла или чего-либо из этого. В некоторых пунктах нет даже и людей. А без людей вообще тоска. Сравнить не с кем, не жизнь.
Саше повезло – вокруг неё немало людей. Многие, конечно, тайком негодуют: явилась откуда ни возьмись и всё у неё получается. То одно ей дарят, то другое. Думаю, окружающие закрыли бы глаза на новый котёл или новогодние наборы для детей, но недавно предприниматели из Уфы передали через нас отличные женские куртки для педагогов и матерей народной школы. Люди оставили всё в сгоревших квартирах, почему бы не порадовать именно их? Но здесь такого не прощают. Почему им, а не нам? Счастье каждый видит по-разному. Сашу стали травить. То кто-то словцо скажет, то сплетню пустят. Вроде выглядит смешным, но дело дошло до доносов. Она отмахивается: мол, несчастные люди, жалеть их только. Но даже на анонимки госорганы обязаны «прореагировать».
Чиновники относятся к новой школе настороженно, если не сказать, враждебно. На бумаге такой школы не существует, приказа сверху нет. Значит, и вас нет, на вас ничего не положено. Помню болезненную мимику, когда приходилось что-то просить за Сашу в кабинетах. На государевых лицах прям читалось страдание: «Ох, хоспади, теперь и этих на нас наслала, хто это ваще такие, не дай бог будут каркать про нас что-то в своих пабликах». Местные чиновники больше всего боятся двух вещей: ответственности и огласки. Причём огласки любой – за негативную начальник вынесет, а за позитивную обидится. С ответственностью тоже смешно – и на Большой земле бюрократия буксует, здесь «как бы не было чего» возведено в культ. Всё, что вне указания сверху, запретить. Бывает, узнаёшь потребность, приезжаешь в школу, детский дом или центр развития, даришь запрашиваемые вещи – музыкальный инструмент, ксерокс или наборы для конкретного творчества, плюсом, конечно, одежду и сладости. Вроде замечательно, но спустя время тихо просят больше не приезжать, «потому что ругаются». Какой-нибудь руководитель впадает в истерику – как так, по бумагам у нас всё хорошо, а тут какие-то ребята снимают на видео, какие мы несчастные.
Обращаясь с любой инициативой к любому чиновнику, слышишь в ответ: мол, дело, конечно, хорошее, но я разрешения дать не могу, нужно, чтобы начальник благословил. «Ну вы же понимаете, такое время непростое», – говорят они. Не понимаю. Иду к начальнику, но та же проблема – и над ним есть начальник, без разрешения которого запрещено всё. Но начальник есть и над тем.
Есть способ пресечь эту порочную бесконечность. Саша заявила прямо в камеру Первого канала, что школе не дают официального статуса, бьёмся уже год. Это прозвучало с экрана ТВ. Ох и визгу было в кабинетах! Сразу оформили статус, зарплаты коллективу и прочее. Но, как говорится, вообще-то это самое, как бы…
Счастье штурмовали по старинке – грубой силой, в лоб. План Б не сильно отличался от первичного. Чтоб подавить сопротивление, подтянули артиллерию. Городу досталось. Тогда было ещё неясно, какого уровня ожесточения достигнет война. Счастье приняло на себя первый удар. Летели ракеты, взметалось на высоком берегу пламя, противник укрыл свою арту за пятиэтажки, хрустел и рушился бетон, свистели мины, поливала свинцом стрелковка. «Кто не спрятался, я не виноват». Местные ждали русских, почти никто не уехал. При Украине их кошмарил батальон «Торнадо», царил такой беспредел, что даже для бандер оказалось перебором, батальон расформировали, влепили сроки. Но и освобождение произошло с такой яростью, что люди, ожидавшие его, были в шоке от результатов.
В общем, после многих жертв Счастье оказалось весьма потрёпанным. Наверное, так всегда и бывает.
«Ну так шо?» – говорит Саша и широко поворачивается на стуле, вглядываясь в сторону блокпоста. Навряд ли успеем по рабочему времени. Не сегодня.
Что интересно, если в навигатор забиваешь «Счастье», он сам городок показывает, а пути к нему выдаёт кружные, где