Тело Неверовского было погребено в немецком городе Галле, а в 1912 году, в столетнюю годовщину Отечественной войны 1812 года, его прах был перевезен в Россию и перезахоронено на Бородинском поле.
Олферьев Павел Васильевич
(? – 26.11.1864)
Странная эта субстанция – наука о минувшем. Каждый прикасающийся к ней как-то поневоле норовит стянуть одеяло на себя, подогнать под свои воззрения и сиюминутные настроения все богатство красок прошлого, все сложности, хитросплетения канувших эпох, отсекая и обрывая – с кровью, безжалостно – все неугодное, не укладывающееся в прокрустово ложе жесткой схемы.
П.В. Олферьев. Портрет XIX в.
Вот Денис Давыдов. Кто таков? Поэт-партизан эпохи 1812 года. Уже меньше знающих тот факт, что генерал Давыдов под началом своего родственника Ермолова приводил Кавказ под скипетр белого царя. И уж совсем мало помнящих, что он поучаствовал в погашении польского восстания 1831 года. О котором все знают, что это – борьба против деспотизма и угнетения, за свободу и независимость. Но вот почему именно в 1831 году? И если бы только здесь. Нет – по всей Европе в 20‑х – начале 30‑х годов пылает огонь революций. Дадим слово Давыдову – может, ему, конечно, случайно увиделось то, чего сейчас мы уже и не замечаем, натасканные видеть лишь определенное.
«Книга революции раскрылась и с тем вместе военное ремесло уступило права свои на всеобщее внимание гражданскому началу, которое в течение 15 лет, скромно довольствуясь неизвестностью, вдруг воспрянуло. Явились адвокаты, журналисты, разного рода витии, молодые люди, незнакомые с военной службой либо жалко в ней служившие от недостатка в дарованиях к подобному роду занятий, кои скрывались до сего времени в глубине общества. Они заняли места полководцев – этих кумиров устаревшего богослужения, капиталистов – монеты, курс которой упал столь значительно… Многие убеждены, что усилия ратоборцев настоящей эпохи клонятся лишь к пользе общей, к доставлению человечеству наибольшей суммы благосостояния, свободы и просвещения. Нисколько! Не все и далеко не все движимы столь высокою любовью к человечеству. И тогда, и ныне на человечество смотрели, как на собрание цифр, которыми решались и решаются задачи личных честолюбий и корыстолюбий; и тогда, и ныне лишь жажда к приобретению личной известности или достояния побуждает многих к неутомимой деятельности, посвященной, по их мнению, одному благу человечества…»
17 ноября 1830 года восстание вспыхнуло, занявшись от немалой искры – покушения, правда, неудачного, на цесаревича Константина Павловича. В Варшаве к нему присоединилось около четырех с половиной тысячи человек – в основном шляхта и люмпены. Но моховик уже начал раскручиваться. Теперь все зависело лишь от одного: кто кого. Время дипломатий кончилось, наплывало время орудий.
Русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Дибича-Забалканского двинулась в сторону Царства Польского. В ее составе был и лейб-гвардии уланский полк, ведомый своим полковым командиром генерал-майором Павлом Васильевичем Олферьевым.
К этому времени Олферьев уже почти четыре года командовал уланами – командир опытный. С 13 лет – с 1800 года – кадет 1‑го кадетского корпуса, с 1805 года – корнет, в коем чине предпринял первый в жизни военный поход – в Европу, против Наполеона. Дрался при Шенграбене и Аустерлице. Участвовал и в следующей войне с «корсиканским чудовищем» – Отечественной. Равно как и в Заграничных походах 1813–1814 годов. За бой 12 марта 1814 года под городом Сент-Дизие подполковник Олферьев получает орден Св. Георгия 4‑й степени. В 1828–1829 годах воюет с турками. И вот теперь – Польша.
Уланам повезло, как может повезти солдатам на войне: начальство не прятало их за спины товарищей. Полк вошел в авангард Гвардейского корпуса и все время находился на острие атак. Так было и в сражении 14 мая 1831 года при Остроленке, городе, расположенном на левом берегу Нарева, на пересечении множества дорог.
Поляки отошли к Остроленке. Их преследовал гвардейский авангард Ностица, имевший правым флангом лейб-гвардии уланский полк. У селения Суск русская кавалерия наткнулась на передовые посты арьергарда Лубенского.
Уланы, предводительствуемые Олферьевым, ударили разом – фланкёры неприятеля были в мгновение ока оттеснены к селению Лавы. Олферьев с полком висел у противника за спиной и не давал ему оторваться.
Приблизясь к Лавам, командир полка повел своих людей в общую атаку на селение. Но там заранее подготовились к таким гостям – по русской кавалерии ударили картечные залпы, опрокидывая и поражая многих, поражая в полете безудержной атаки. По всем канонам следовало остановиться и ждать подкреплений. Но Олферьев, построив эскадроны, вновь повел их в атаку на Лавы.
И она увенчалась успехом – неприятель на этот раз, не ожидая, успел дать по наваливающимся на него русским лишь единый залп, – и все было кончено. Уланы ворвались на позиции врага. Сабли в опытных руках заходили часто-часто. Но поражали почти уже только в спину – поляки не выдержали рукопашной и ударились в поспешное бегство.
Судьба дала отступающим шанс – и они воспользовались им сполна. Мост на болотистой речке был разобран. Страстно желающему спастись отсутствие его не помеха, ведь все лишнее при переправе можно и бросить; жизнь дороже. Русская же кавалерия, имея за собой основные силы, не могла поступить столь легкомысленно, и в результате неприятелю было подарено несколько лишних часов свободы… или жизни.
Мост был восстановлен. Подошедший тут же лейб-гвардии конно-егерский полк пошел в обход неприятельского левого фланга – по дороге на Яворки. Олферьев же повел полк правой дорогой. Так они и подошли к Остроленке, пройдя более 70 верст без остановок.
Олферьев, действуя совместно с конными егерями, настиг поляков неподалеку от хорошо укрепленных ими песчаных бугров, совсем рядом с городом. Неприятельской пехоте, застигнутой русской кавалерией врасплох, отступать было особенно некуда – как раз в этот самый миг 2‑я гренадерская бригада и карабинеры вышибли поляков из города, и конницу встретил жесточайший артиллерийский огонь.
Но русских это не смутило: их кавалерия, накат за накатом, поэскадронно шла вперед. Пехотные полки поляков пробовали поначалу сопротивляться, но, когда атаку поддержала гвардейская артиллерия, противник был опрокинут. В сторону города, откуда русские гренадеры уже вытеснили своих контрагентов к мостам.
Правда, русских сабель избежали и сейчас не все: один из батальонов знаменитого 4‑го полка, гордости восставших, был прижат уланами к реке. Олферьев сам повел на него полк – батальон перестал существовать, частью вырубленный