В лицо дунуло прохладой. Я положила рюкзак на пол и огляделась. Высокий потолок с красивой люстрой в центре, усыпанной капельками из граненого дутого стекла. Огромное пространство открывалось красивым холлом, залитым светом из больших окон, который отражался в блестящих прожилках мраморного пола. Чуть дальше слева две массивные двери вели в великолепную гостиную, а справа виднелись кухня в современном стиле и барная стойка со сверкающими высокими стульями.
В глубине холла прямо напротив меня поднималась широкая лестница с коваными перилами, украшенными завитушками.
Совершенно не похоже на мой родной коттедж.
– Мейсон, мы дома!
Мой мозг отключился. Я стояла неподвижно посреди холла, как чучело енота.
Нет! Как такое могло быть? За все время я ни разу не подумала о сыне Джона. Я схватилась рукой за лоб, с досадой осознавая, что я полная идиотка. Как я могла о нем забыть?
Всю дорогу я только и делала, что думала о том, как изменится моя жизнь. Я как будто забаррикадировалась в самой себе, зациклившись на мысли, что есть кто-то, кто захотел меня приютить. И этот кто-то Джон. Другие мысли мозг просто отменил.
У Джона есть сын, и я об этом знала, черт побери! Когда я была маленькой, он показывал фотографию, которую носил в бумажнике. Гордо говорил мне, что его сын – мой ровесник. «Мейсон – сущий чертенок», – приговаривал он, пока я рассматривала мальчика с беззубой улыбкой, стоявшего рядом с велосипедом, у которого руль был с каучуковой оплеткой. На шее у него висели две боксерские перчатки, он ими явно хвастался. И позже, через несколько лет, помню, пока я готовила горячий шоколад, Джон рассказывал, что Мейсон такой же высокий, как я, что он ненавидит математику и увлеченно занимается боксом. Джон описывал в красках все поединки Мейсона и шутил, что сынок выбрал правильный вид спорта, ведь теперь он сможет защитить не только себя, но и своего папашу.
– Айви! – Голова Джона высунулась из-за стены. – Чего ты там стоишь? Иди сюда. Брось чемодан!
Я неуверенно огляделась и подошла к нему.
В этот момент я поняла, что даже папа никогда не встречался с сыном Джона. И встретиться с ним впервые в жизни мне предстояло уже без папы.
– Мейсон! – позвал Джон, открывая окно в гостиной. Казалось, ради меня он старается сделать дом уютнее и привлекательнее. – Подожди здесь, – сказал он тихо и скрылся в коридоре.
Необъятное пространство дома завораживало. Взгляд скользил по современным картинам и многочисленным фотографиям, развешанным тут и там, запечатлевшим моменты их повседневной жизни.
Я рассматривала большой плазменный телевизор, когда чей-то голос нарушил тишину.
– Эй!
Я обернулась к лестнице, по ней спускался парень в шортах, спортивной майке кирпичного цвета и со стриженными почти под ноль волосами. Коренастый и такой накачанный, что казалось, мышцы у него на руках вот-вот лопнут. В его широком, несколько грубоватом лице не было ничего от Джона, ни одной черточки.
Я внимательно смотрела на парня, пытаясь разглядеть что-то, что напомнило бы мне о человеке, которого я знала всю жизнь. Парень спустился с последней ступеньки и подошел, шаркая шлепанцами. На икре я заметила цветную татуировку.
– Привет!
Он улыбнулся, и я подумала, что от отца он перенял, по крайней мере, веселый нрав.
– Привет! – ответила я.
Я не умею свободно общаться. Когда живешь среди медведей и северных оленей, трудно развивать навыки общения с себе подобными.
Видя, как пристально парень меня разглядывает, я добавила:
– Джон много о тебе рассказывал.
В его глазах пробежал веселый огонек.
– Ой, правда? – спросил он так, будто изо всех сил старался не рассмеяться. – Он тебе обо мне рассказывал?
– Да, – ответила я тихо, – ты Мейсон.
Парень не смог больше сдерживаться и расхохотался на весь дом. Я спокойно смотрела на него и ждала, пока приступ пройдет.
– Извини, просто мне трудновато в это поверить.
Я заметила, что кожа у него неестественного цвета жженого сахара. В лесу я встречала лосей и посветлее, чем он.
Парню понадобилось время, прежде чем он смог что-то сказать, не гогоча мне в лицо. Он выпрямился, в его глазах все еще сияла искорка веселья.
– Думаю, здесь какая-то ошибка. Меня зовут Трэвис.
Я оторопело посмотрела на него, и он откашлялся.
– Видишь ли…
– Я Мейсон.
Я снова повернулась к лестнице, чтобы наконец посмотреть на настоящего сына Джона. Я не знала, чего ожидать. Может, я думала увидеть крепкого парня с бычьей шеей, квадратным лбом и кривым от переломов носом. Но тот, кто спускался по ступенькам, определенно не был похож на человека, занимающегося боксом.
Калифорнийских парней я всегда представляла себе загорелыми плечистыми блондинами с блестящими от солнцезащитного масла мускулами и прокопченной серфингом кожей.
Во внешности Мейсона ничего этого не было. Густые каштановые волосы, вполне себе обычные глаза самого заурядного орехового цвета. Под футболкой угадывался мускулистый торс, на руках и ногах, в отличие от Трэвиса, абрикосовый загар человека, живущего в теплом климате.
С виду нормальный парень, уж точно более нормальный, чем я, которая, казалось, вышла из сказки Андерсена «Снежная королева». Хотя в тот момент, когда он остановился на последней ступеньке и посмотрел на меня сверху вниз, я поняла, что «обычный» – это последнее определение, которым можно его наградить.
Непонятно почему, но, когда я увидела Мейсона, мне вдруг вспомнилась Канада, страна, в которой были не только леса, снег и горы до неба, но и что-то, что делало ее завораживающей, неповторимой, с труднопроходимыми тропами, невероятными восходами и закатами на фоне ледяных вершин. И в красивом лице Мейсона, в его полных губах, четко очерченном подбородке тоже было что-то чарующее. Прямой нос с резным кончиком – явно странный для человека, периодически получающего боксерской перчаткой по лицу.
Его глаза, пронзительные и продолговатые, смотрели мне прямо в лицо.
– О, вот и ты наконец!
К нам подошел Джон и приобнял меня за плечи.
– Хочу представить тебе Айви. – Он наклонился ко мне. – Айви, это Мейсон, ты его помнишь?
Хотелось ответить Джону, что этот парень чуточку отличается от того щербатого мальчика на фотографии и еще несколько минут назад я не помнила о его существовании, но, естественно, я промолчала.
– Айви? – спросил Трэвис, видимо, удивленный редким именем.
Джон, казалось, только сейчас его заметил. Они начали разговаривать, но я едва их слышала.
Глаза Мейсона скользнули по моей клетчатой рубашке оверсайз и медленно поднялись к моему лицу, остановились на моей щеке, и я поняла, что на ней до сих пор виден отпечаток от