«Если мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, мы обращаем свой взор в первую очередь к России… Это громадное государство на Востоке созрело для гибели… Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая явится самым веским подтверждением расовой теории».
Фюрер претендовал на право «первооткрывателя» бандитской доктрины. Наверное, темный немецкий обыватель свято верил ему. Но с точки зрения исторической науки очевидно – то был плоский плагиат изречений тех, кто привел Германию к войне 1914–1918 годов. Советский историк, профессор Ф. И. Нотович, открывая задуманное им монументальное четырехтомное исследование «Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны», очень справедливо заметил в 1947 году:
«Все это уже было сказано предшественниками Гитлера, и все это уже было включено в боевую программу кайзеровской Германии… Достаточно беглого ознакомления с «теориями» о господстве немцев, с аннексионистскими программами германского империализма 1914–1918 годов и с программой «нового порядка» германского фашизма, чтобы сразу убедиться в том, что последняя старательно списана с первых. Гитлер облек программу пангерманцев в мистическую и истерическую форму и выдал за свою… Гитлер и немецкий фашизм не выросли на пустом месте. Они уходят своими корнями в глубь десятилетий. То, чего не смогли добиться духовные отцы Гитлера – кайзер Вильгельм, Людендорф и Гинденбург, – стремился осуществить германский фашизм. Тут нет никакой случайности, налицо историческая преемственность».
Однако в Берлине не были в неведении о принципах «баланса сил». Нацистские заговорщики отлично понимали, что Запад, подталкивая Германию на войну против СССР, отнюдь не желал, чтобы фашистский рейх занял господствующее положение в мире. Такая война, отвечавшая звериной природе антикоммунизма, в то же время была бы лучшим средством подорвать мощь Германии. Перед англосаксонским миром открывалась блестящая возможность продиктовать свои условия.
Руководители нацистского рейха, стремясь к мировому господству, отнюдь не горели желанием «таскать каштаны из огня» для презираемых ими западных «плутократов». Поход за завоевание мирового господства в Берлине постановили открыть ударом на запад, где Франция и Англия, ослепленные антикоммунизмом, не ожидали войны всерьез. В результате вторая мировая война началась не так, как планировали считавшие себя хитроумными политики Франции, Англии и США. Тем, кто собирался потирать руки у военного пожара на востоке Европы, пришлось самим отбиваться от раскормленного ими фашистского зверя.
Запад в канун 22 июня 1941
С осени 1939 по весну 1941 года Германия со своими сателлитами в быстрой последовательности разгромила западноевропейские страны, овладела Балканами и поставила под контроль всю континентальную Европу. Держались только Британские острова.
Победители перекраивали границы континентальной Европы, и не оставалось ни малейшего сомнения – это только начало. Обладавшие острым чувством истории не могли не проводить аналогий: стрелки часов истории повернуты по крайней мере на четыре столетия назад. Гитлеровские захваты вызвали из небытия контуры «Священной Римской империи германской нации», где господствовали немцы, североитальянцы и испанцы. Как тогда, Франция расчленена, Англия изгнана из Европы, Нидерланды, Артуа, Фландрия и Бургундия тяготеют, если уже не включены, к империи. Накануне падения Парижа французский премьер П. Рейно, вероятно, в муках озарения сообразил, что натворили те, кто поощрял нацистов, – в речи по радио он сообщил: если Гитлер победит – «вернутся средние века, но не озаренные христианским милосердием».
В относительной безопасности за Ла-Маншем У. Черчилль 18 июня 1940 года предрек: если противники Гитлера потерпят поражение, «тогда весь мир, включая Соединенные Штаты, включая все, что мы знали и о чем пеклись, рухнет в пропасть нового века тьмы, более зловещего и, вероятно, более длительного, ибо его озарит свет извращенной науки». Он не думал о виновниках, премьер У. Черчилль, а смотрел в непосредственное будущее – как удержаться на краю той чудовищной пропасти. Он, как и Ф. Рузвельт, завел речи об угрозе цивилизации, вкладывая в это понятие, однако, особый смысл.
Тогда, в 1940-м, под вооруженным натиском сокрушались догмы буржуазного порядка, в глазах руководителей, если угодно, традиционного капитализма нацистская контрреволюция, умело маскируемая под «революцию», выплеснулась за пределы рейха, испепеляя сытую и самодовольную буржуазию. В условных рамках «Священной Римской империи» XX века попирался порядок, которым гордились Черчилль и Рузвельт, их образ жизни. Во весь рост вставал вопрос: сумеет ли гитлеровская Германия найти последователей в захваченных странах и соорудить свой пресловутый «новый порядок»? Хотя приверженность нацистов к расистским догмам, казалось, давала отрицательный ответ, бесспорные преимущества вермахта, показанные в молниеносных кампаниях, дали толчок процессам, точные результаты которых нельзя было предвидеть. Маховик «нового порядка» определенно раскручивался, приобретая сторонников не только в оккупированной Европе, но и по ту сторону Атлантики.
В те времена жена кумира американских средств массовой информации летчика Ч. Линдберга выразила сокровенные воззрения семьи в книжонке «Волна будущего». Домохозяйка поддержала своего политиканствовавшего в пронацистском духе супруга в категорических выражениях: «Я не могу рассматривать эту войну в терминах борьбы сил добра и зла. Мне представляется куда более правильным сказать – в бой вступили силы будущего против сил прошлого». Иные в США были склонны солидаризироваться с высказанными суждениями: послужной список провалов капитализма был широко известен, а нацистский только открывался, да и на него духовные союзники предпочитали закрывать глаза.
Во Франции очень известный теолог Тейяр де Шарден летом 1940 года учил: «Я считаю, что мы свидетели рождения, а не смерти мира. Прискорбно, что Англия и Франция пришли к этой трагедии, ибо они искренно испробовали дорогу мира. Однако не совершили ли они ошибки в определении смысла, что такое мир? Мир означает всего-навсего высшую ступень завоевания… Планета будет принадлежать самым активным. Немцы заслужили право на победу, как бы ни плох и ни запутан был их дух, морально они сильнее остального мира». От лица французских коллаборационистов Дре ла Рошель 19 июня 1941 года отчеканил: «Разве не видно, что Черчилль и Рузвельт обломки прошлого? Ожидать восстановления господства Сити и Уоллстрита над Европой так же не соответствует духу времени, как надежды старых русских буржуа, ютящихся в предместьях некоторых западных столиц, на возвращение царя и капитализма в Москву».
Антикоммунизм Запада подвел человечество вплотную к краю пропасти. Развязанные им силы можно было победить только превосходящей мощью, какой Запад не обладал и не мог приобрести в обозримом будущем. Взоры тех, кто оказался в смертельной опасности, неизбежно обращались к стране, обеспечившей победу над немецким милитаризмом в 1914–1918 годах, – России. По противоположным мотивам – торопясь ликвидировать ненавистный «большевизм» и главное препятствие на пути к мировому господству, главари рейха нацеливались на Советский Союз. Гитлеровская Германия, овладев ресурсами континентальной Европы, готовилась к нападению на СССР.
Полученные в Лондоне и Вашингтоне по тайным каналам подробные сведения о предстоящей войне вызывали несравненное чувство облегчения. Непосредственная угроза со стороны Германии рассеивалась. В высших эшелонах власти Англии и США обсуждалась будущая политика в отношении Советского Союза. Высказывались реалистические мнения, что в собственных интересах будет необходимо поддержать борьбу советского народа. Пока все было туманно. Дж. Кеннан, видный эксперт Вашингтона по СССР, работал тогда в американском посольстве в Берлине. Он побывал в оккупированных странах Европы, собственными глазами видел, что делают гитлеровцы, и тут прослышал о предстоящей германо-советской войне.
В апреле 1941 года Кеннан счел необходимым внести свою лепту в сверхсекретные дискуссии в высших сферах Вашингтона. Он предостерег государственный департамент: нельзя считать СССР «единомышленником в защите свободы». Что до нацистов, то, по мнению Кеннана, «неверно предполагать, что германская политика мотивируется садистским желанием причинять страдания народам, подпавшим под немецкое господство. Напротив, немцы очень заинтересованы в том, чтобы их подданные были счастливы при их правлении». Вероятно, и эта точка зрения принималась к сведению, дискуссия продолжалась.
6 июня 1941 года глава американской стратегической разведки, личный представитель Рузвельта генерал Донован присутствовал на секретном инструктаже работников английских спецслужб.