– Бросила вас?
– Да. Постель ее не была расстелена, спальня пуста, а на столике в холле лежала вот эта записка. Вчера вечером я сказал ей – с горечью, но без тени гнева, – что, выйди она за моего мальчика, с ним ничего плохого бы не случилось. Необдуманное замечание! О нем-то она и говорит в записке:
«Дорогой дядюшка,
понимаю, что навлекла на вас беду. Поступи я иначе, этого страшного несчастья не случилось бы. Мысль об этом не позволит мне чувствовать себя под вашим кровом счастливой, как прежде, и поэтому я должна покинуть вас навсегда. Не тревожьтесь о моем будущем: оно обеспечено. Но самое главное, не ищите меня, это напрасный труд и причинит мне только вред.
Остаюсь до последнего вздоха неизменно любящей вас,
Мэри».
Что означает эта записка, мистер Холмс? Нет ли здесь намека на самоубийство?
– Нет-нет, ни в коем случае. Быть может, это и есть наилучший выход из ситуации. Я склонен думать, мистер Холдер, что конец вашим испытаниям не за горами.
– Да что вы говорите, мистер Холмс! У вас какие-то новости? Вы что-то разузнали? Где бериллы?
– Тысяча фунтов за каждый не покажется вам чрезмерной суммой?
– Я готов заплатить вдесятеро больше!
– Это ни к чему. Трех тысяч вполне достаточно. Плюс небольшое вознаграждение за мои труды. Чековая книжка у вас с собой? Возьмите перо. Укажите сумму, скажем, в четыре тысячи фунтов.
Изумленный банкир выписал чек. Холмс прошел к письменному столу, достал из ящика золотой треугольник с тремя драгоценными камнями и кинул его на стол.
Наш клиент с радостным воплем схватил золотой зубец.
– Вы их нашли! Я спасен, спасен! – задыхаясь, твердил мистер Холдер.
Его радость проявлялась не менее бурно, нежели отчаяние; он крепко прижимал к груди вновь обретенное сокровище.
– За вами еще один долг, – довольно суровым тоном произнес Холмс.
– Долг? – Мистер Холдер рванулся к перу. – Назовите сумму, и я немедленно ее выплачу.
– Долг причитается не мне. Вы должны принести нижайшие извинения благородному юноше – вашему сыну. Он повел себя так, что, будь у меня такой сын, я мог бы им гордиться.
– Значит, камни взял не Артур?
– Не он. Я говорил это вчера и повторю сегодня.
– Так вы на этом стоите! Давайте же поспешим к нему и сообщим, что правда выплыла наружу.
– Ему это уже известно. Выяснив все обстоятельства, я с ним побеседовал. Он ничем не желал со мной делиться, но когда я изложил ему всю историю, вынужден был признать мою правоту и дополнить мою версию кое-какими подробностями, ранее не совсем понятными мне. Впрочем, ваша сегодняшняя новость, пожалуй, побудит его заговорить.
– Бога ради, откройте же наконец разгадку этой невероятной тайны!
– Открою – и обозначу шаги, которые меня к ней приблизили. Но сначала я должен, к своему огорчению, сообщить то, что вам печально будет услышать: ваша племянница Мэри была в сговоре с сэром Джорджем Бернуэллом. Сейчас они скрылись вместе.
– Моя Мэри? Это невозможно!
– К несчастью, более чем возможно; это факт. Ни вы, ни ваш сын толком не знали человека, допущенного вами в семейный круг. Это один из опаснейших субъектов в Англии: разорившийся игрок, отъявленный мошенник, негодяй без сердца и совести. Ваша племянница о существовании таких особ и не подозревала. Когда он рассыпался перед ней в любовных признаниях, как до того перед десятками других, Мэри льстила себя надеждой, что ей одной удалось завоевать его сердце. Только дьяволу известно, как именно он сумел ее себе подчинить, но она сделалась послушным орудием в его руках, а виделись они почти каждый вечер.
– Не верю, не в силах этому поверить! – вскричал банкир. Лицо его стало пепельно-серым.
– А теперь я расскажу, что произошло в вашем доме вчера ночью. Ваша племянница, решив, что вы удалились к себе в спальню, спустилась вниз и открыла окно, выходящее на дорожку к конюшне. Там стоял сэр Джордж – и стоял долго: следы его ботинок глубоко ушли в снег. Мэри сообщила своему любовнику о диадеме. Это известие мгновенно воспламенило его алчность, и ему ничего не стоило продиктовать Мэри свою волю. Не сомневаюсь, что племянница предана вам, но есть женщины, у которых страсть к любовнику берет верх над всеми прочими чувствами. Полагаю, Мэри из их числа. Не успела она дослушать указания сэра Джорджа, как заметила, что вы спускаетесь по лестнице. Она поспешно захлопнула окно и поведала вам о свидании горничной с одноногим ухажером. Это было чистой правдой.
Артур после разговора с вами лег в постель, однако спалось ему неважно из-за тревожных мыслей о долгах в клубе. Посреди ночи ему послышались за дверью осторожные шаги. Он встал и, выглянув в коридор, с удивлением узнал кузину, которая тихонько прокралась в вашу гардеробную. Ошеломленный Артур наскоро оделся и, притаившись в темноте, стал ждать развязки этого странного происшествия. Вскоре Мэри вышла из гардеробной, и при свете газового рожка ваш сын увидел у нее в руках бесценную диадему. Мэри спустилась по лестнице, а он, трепеща от ужаса, спрятался за портьерой возле вашей двери, откуда было видно все, что происходило внизу, в холле. Мэри тихонько приотворила окно, передала диадему во тьму и, закрыв окно, заторопилась к себе в спальню мимо Артура, стоявшего за портьерой.
Страшась разоблачения, которое грозило его возлюбленной, Артур не мог ничего предпринять. Но как только Мэри ушла, Артур, осознав, каким ударом для вас явится пропажа сокровища, положил для себя во что бы то ни стало вернуть его на место. Он ринулся вниз, полуодетый и босой, распахнул окно, прыгнул прямо в снег и побежал по дорожке вслед за фигурой, маячившей в лунном свете. Сэр Джордж Бернуэлл попытался улизнуть, но Артур догнал его и вступил с ним в схватку. Ваш сын тянул за один край диадемы, его противник – за другой. В потасовке Артур ударил сэра Джорджа и разбил ему надбровье. Потом что-то хрустнуло, и ваш сын, завладев диадемой, бросился обратно в дом, запер окно, поднялся в вашу гардеробную и только там обнаружил, что диадема погнута. Артур попытался ее распрямить, но в этот момент вошли вы.
– Неужели все так и было? – выдохнул банкир.
– В Артуре вспыхнул гнев: ведь вы начали осыпать его оскорблениями именно тогда,