До озера оставалось совсем немного.
По небольшому съезду от дороги Ефим вышел к маленькому пляжу, длиной метров пятнадцать, а может и того меньше. Песок, несомненно, привозной, это заметно даже неопытному глазу, да и сам пляж – дело рукотворное. Местные наверняка постарались: Турция далеко, а тут своё… родное. Озеро не сказать что большое, но всё же внушительней деревенского пруда.
Он снова завернул вправо и, огибая край озера, направился в сторону подлеска, до которого рукой было подать. Там его «рыбное» место – ухоженное, прикормленное, с шалашом для ночёвки. И там же, ровно в пяти шагах от кромки воды, валун – глыба камня выше человеческого роста, сплошь покрытого «ржавым» лишайником.
Это и есть то, ради чего Ефим приехал сюда. Никто никогда не обращал внимания на валун: ну стоит и стоит… мало ли в природе вывертов. К тому же камней здесь полно, хотя и намного меньше размерами. Весь берег усеян.
Место не для гольфа.
Когда впервые случилось ЭТО, Ефим спал в шалаше. Друг, с которым он прибыл накануне, завернул по дороге в деревню, к родственникам. Вот-вот должен был сработать будильник в смартфоне, но Ефим проснулся раньше, будто чья-то неведомая сила грубо вырвала его из красивого цветного сна и с головой окунула в серую отрезвляющую действительность. Словно лунатик с отшибленной памятью, вывалившись из палатки, с широко открытыми глазами и отвисшей челюстью, он шёл к валуну.
Серебристая в предрассветном тумане дорожка, похожая на сорвавшуюся с тетивы стрелу, текла ему под ноги, что-то похожее на пар, еле заметное глазу, поднималось вверх. В чреве валуна, словно вход в зазеркалье, проступила дыра… там ворочалась ночь, чёрная как бездна дьявола, и далёкие звёзды, призрачно усмехаясь, манили соблазном, обещая невиданное веселье, пред которым Дисней-парк покажется заштатным аттракционом…
Время, махнув чёрно-белым хвостом, свернулось в кольцо и закрутилось белкой в колесе.
Хмуро-белёсое небо вдруг разразилось мелкой россыпью дождя. Первые капли зло ударили по лицу, едва Ефим вступил на дорожку, голая ступня почувствовала тепло, воркующее успокоительной ноткой, словно мать, запевшая колыбельную дитяте. Дождь пулемётной дробью прошёлся по дорожке, заставляя её вздрагивать при каждом попадании.
Серебро быстро тускнело, покрываясь желтизной, пока ещё слабой, больше похожей на цвет кожуры банана. Озеро разбушевалось, гоня перед собой ударную группировку волн с единственной целью – достать валун.
Наконец, дорожка не выдержала и стала съёживаться и отползать назад, к валуну. Ефим остановился, внезапно осознав, что дрожит от холода. В мокрой насквозь футболке и плотно прилипших к бёдрам трусах он походил на пугало огородное.
Вернулась ясность мышления и ощущение окружающего мира. За плотной завесой дождя лес казался чёрным громадным зверем. Ефим разом увидел всё: и дорожку, и дыру, и звёзды, и… страх. Ощущение, что он балансировал на краю пропасти и уже готов был сделать роковой шаг. Что-то удержало, поразило ясностью, он чётко понял, насколько хрупка жизнь, понял, насколько она, жизнь, бесценна и неповторима.
Один неуловимый миг и обстановка изменилась – валун принял свой обычный вид, дождь стих, роняя редкие недовольные слёзы, да и озеро успокоилось, надев маску повседневности и равнодушия.
С тех пор прошло немало времени, а Ефим помнил картинку ярко, отчётливо, как будто это произошло вчера. Его постоянно тянуло туда, к валуну, он сопротивлялся с упорной настойчивостью. Чаще это удавалось, особенно когда в его жизни появилась Вика. Любовь придала силы, загнав, в конце концов, надоедливый зов в самые далёкие уголки подсознания.
Как получилось, что он приехал именно сюда, Ефим и сам не знал. Возможно, хотел проверить себя. Теперь не боялся: сильнодействующее лекарство под названием «Вика» защищало надёжно и прочно. Ефим, проделав необходимые манипуляции с забросом лески и зафиксировав удилище в песке, придавил камнями. Стал ждать. Но ждал не поклёвки, а действий валуна.
И дождался…
Всё произошло как-то обыденно просто, будто сто раз уже исполнялось. Никаких спецэффектов – только чёрная дыра и звёзды. Всё.
Ефиму стало смешно и любопытно – а что так? Рассчитывая, что за время его отсутствия ничего страшного с поклёвом не случится, направился к дыре. Спокойно, уверенно. Перед самым входом словно споткнулся – мимолётная тень страха появилась и пропала, периферийным зрением вдруг уловил неясный смазанный силуэт, мелькнувший сбоку. Ефим удивился, повернул голову: прямо на него летел по воздуху кот Васька с растопыренными лапами, оскаленным ртом и выпученными то ли от ужаса, то ли от ярости глазами.
Что-либо подумать Ефим не успел, его, словно пылесосом, втянуло в темноту.
Чернота обступала со всех сторон, давила прессом безысходности. Звёзды нагло смеялись в лицо, довольные своей проделкой. Красочные бутоны созвездий, будто нарисованные небрежным мастером самоучкой, застыли вечностью на холсте мироздания. Ефим хотел вздохнуть, но инстинктивно удержался – холод бесцеремонно и грубо схватил за горло железными клещами. В глазах потемнело, пальцы свело болезненной судорогой.
Он стоял в небольшой выемке, куда ни кинь взор кругом камни, камни… с трёх сторон мрачные стены, и в одну из них упиралась сейчас его спина, чувствуя смертельную изморозь. Страшной догадкой мелькнуло, что это вовсе не Земля, а открытый космос и под ногами, возможно, астероид. Подтверждение не заставило себя долго ждать: в лёгких, словно пламя вспыхнуло, стремясь вырваться наружу, к ногам точно стопудовые гири привязали. Ефим не видел, как губы начали синеть, покрываясь тонкой корочкой льда, и не знал, что вот-вот начнётся взрывная декомпрессия, а за ней – «время полезного сознания», предвестника прихода старухи с косой.
Слева, метрах в трёх, у основания стены, где особенно сильно клубился мрак, что-то зашевелилось, поползло вверх. Ефим понял – это конец и жалеть о глупой ошибке уже поздно. Лучше бы послушался Вику и загорал бы теперь у синего, тёплого моря… с котом Васькой.
«…с Васькой… с Васькой…» – Мысли ворочались тяжёлыми камнями. Чего-то не хватало, никак не складывалось. Звёзды меркли, покрываясь мутной плёнкой. Ефим закрыл глаза, пришло время душевного спокойствия – чему быть, того не миновать. Сзади, к спине, прилепилось что-то твёрдое и рвануло изо всей силы…
Сознание возвращалось маленькими кусочками, делая радостные реверансы хозяину. Тяжесть на груди то пропадала, то появлялась вновь, заставляя выдыхать открытым ртом стылый воздух, он услышал приглушённые голоса, словно говорившие находились в соседней комнате с чуть приоткрытой дверью.
– …слепой пока ещё… через минуту-другую процесс регенерации завершится.
– …Лиза, не дави так… лучше праны добавь.
– …ребята, он жить будет?.. – Знакомый женский голос горячим ураганом прошёлся по