Я рассказал вам, что он сделал. Он убил Гилберта и спрятал тело за гобеленом. Теперь оставалось только уничтожить улики, которые могут быть у Гилберта, выбраться из замка и появиться в нем снова.
– Но тогда… – произнес Хейворд. – Господи, понимаю! Ну конечно! Как раз в тот момент, когда он входит в комнату Гилберта и готовится выбросить чемоданы из окна…
– Сняли с языка. Фламан узнает, что дамба разрушена и он заперт в замке.
Последовала пауза. Г. М. кивнул, уставившись на свои пальцы.
– Надо ли удивляться, что он рассвирепел? – произнес сэр Генри. – Будучи азартным игроком, он видит: судьба сдала ему паршивые карты. Что, во имя всего святого, он будет с ними делать теперь? Весь его план был основан на том, что он ускользнет из шато, а потом вернется обратно. Теперь от этой идеи пришлось отказаться: он не может притвориться, будто явился извне.
Хуже того, за гобеленом лежит мертвое тело. В любую минуту труп могут обнаружить. В любую минуту кто-то может прийти и спросить, почему лже-Гаске не торопится представить обещанные доказательства Рамсдену и мне. Он не может медлить. И не рискует изображать Харви Драммонда. Хотя издали он вполне мог сойти за человека, которого мы видели внизу, исполнять ту же роль весь вечер, особенно перед Эвелин и Кеном, Фламан не посмел. Тогда он разрубил этот гордиев узел. И проиграл.
Итак, ему оставалось только одно – прятаться. Прятаться, пока кто-нибудь не обнаружит и его самого в комнате убитого, и тело за гобеленом. Если он сможет затаиться до того момента, когда найдет способ покинуть остров, все наверняка решат, что убийство – дело рук кого-то из прибывших в замок.
Фламан напечатал письмо, которое собирался оставить на видном месте. И задумался, есть ли выход из его комнаты, кроме того, что ведет в галерею. Вроде бы нет. Тем не менее он осмотрел комнату и нашел скрытую драпировкой дверь, ведущую в бельевую. Он оставил в бельевой пишущую машинку и осмотрелся. Рубильник! Несомненно, от сети, питающей светильники в верхней галерее. А может быть, и внизу. Фламан понял, что если он сможет погасить свет во всем замке, то сумеет прокрасться в одну из комнат первого этажа.
Первый шаг – избавиться от улик. Он выглянул в окно и увидел свет в окне Огюста, расположенного всего в нескольких ярдах от него. Войдя в бельевую, Фламан вырубил электричество и поспешил выбросить багаж… Но его заметили! Огюст все видел. Тогда он пробормотал что-то вроде «Украли!», после чего ему пришлось действовать. Теперь он боится, что, найдя тело внизу, все поймут: в замке орудует убийца-двойник, которого видели после смерти его жертвы.
Для Фламана это был самый трудный момент. У него была внушительного вида папка с письмами, внутри которой не находилось ничего важного, но она придавала ему деловой вид. Он взял себя в руки, открыл дверь в галерею и выглянул наружу. Свет на первом этаже все еще горел. Как, черт возьми, он мог пройти по галерее и спуститься вниз незамеченным? Кто-то – это был я – шел по холлу внизу. Внезапно он осознал – и паника накрыла его с новой силой, – что дверь прямо напротив него приоткрыта. Фаулер там, и Фаулер видит его… Боже милостивый, в его сторону кто-то двигался с другого конца галереи! Это была мадам Эльза, но Фламан принял ее за Эвелин. Они обе были одеты в белое, у обеих темные волосы, и фигуры похожи. Он оказался в ловушке, окруженный со всех сторон.
И в этой безнадежной, казалось бы, ситуации, друзья мои, он повел себя как истинный Фламан. Он сделал то единственное, что позволяло ему выпутаться из передряги. Если его остановят сейчас, а позже обнаружат тело…
Он мог «совершить убийство» здесь и сейчас! Одно это и спасло бы его. Вы знаете, что он сделал, – практически на глазах у двух свидетелей. Фламан направился к верхней площадке лестницы. Он точно знал, где за гобеленом лежит мертвое тело. Задуманное им было проще простого. Оставалось сотворить чудо. Ему выпал единственный шанс, и он им воспользовался. Фламан вскрикнул, вскинул руки к голове и бросился вниз. Он еще раньше заметил, что пол лестничной площадки плохо просматривается сверху, если только не глядеть прямо вниз. Папка с письмами лежала в его кармане. Иначе и быть не могло, поскольку он прижал к лицу обе руки. Вам не приходило в голову, что это, надо думать, было сделано напоказ? Весь фокус занял не более двух секунд. Он перекатился под гобелен и в то же время плечом вытолкнул мертвое тело, которое покатилось вниз по лестнице.
Понятно? Один человек скатился с первого лестничного марша. Другой, теперь уже мертвец, завершил спуск. Гаске, дружище, ваша реконструкция преступления была достаточно продуманной, изобретательной, но кое-что слишком упрощала. Все, о чем вы говорили, потребовало бы чересчур много времени. На то, чтобы выйти из-за гобелена, уложить жертву из «гуманного убийцы», предварительно вытащив предохранитель, ушло бы гораздо больше пары секунд, минувших, прежде чем Фаулер посмотрел вниз, на лестничную площадку… На самом деле убийце, лежащему на полу, достаточно было выкатить на лестничную площадку труп и занять его место за гобеленом.
После этого Фламану оставалось лишь завершить представление. Он выбрался на крышу и вернулся в замок через окно Хейворда. У него было достаточно времени. Он мог подождать, пока все спустятся вниз, а затем выйти в темную галерею.
Перед ним встал следующий вопрос: где здесь можно спрятаться?
– Остановитесь-ка ненадолго! – вмешался Рамсден. – Вы говорили о «гуманном убийце». В последний раз, когда мы слышали об этой штуковине, она лежала в двойном дне коричневой сумки, которую Фламан спрятал подальше от посторонних глаз на заднем сиденье брошенной машины…
– Конечно. И которую Огюст внес в замок вместе с остальным багажом, а Жозеф позднее доставил наверх. Они предположили, что сумка принадлежит Кену. Но какое-то время сумка оставалась в холле. Фламан, я думаю, достал оттуда пистолет, как только вошел в замок. Благодаря колоннам кто угодно мог прятаться в нижней галерее, даже когда там находились другие люди. Вы обратили внимание на густые тени, которые отбрасывают колонны? Ну, пистолет он прихватил, а сумку таскать с собой не мог. Пришлось оставить ее в холле, а