Караванщик шагал спокойно. Плечи свободны, подбородок чуть опущен, взгляд прямой. Под маской равнодушия не злость, лишь холодная ясность момента.
Выход на арену всегда был точкой отсечения. Былое и будущее больше не важно.
Жребий оказался злой насмешкой. Напротив стояли двое своих. Парни, которым вчера бросил пару советов, считая их бесполезными, пустыми словами для секундной надежды. Теперь они смотрели прямо на него — под тусклым светом ламп, в грязных рубахах, с напряжёнными, каменными лицами.
Мрак не удивился, просто вдохнул глубже, грудь забило песком. Поднял глаза вверх, на балкон за решёткой — там стояли надсмотрщики. Кто-то сверху следил за ним, видел разговор с этими парнями, и решил устроить жестокий спектакль.
Оружие выдали сразу — посох.
Не нож, или привычный клинок, пропитанный кровью и потом. Длинный шест, грубо обструганный, с чуть заметным изгибом. Лёгкий, гибкий, в чужих руках похожий на дубину, в своих — на змею. Мрак ненавидел посохи, длинные, неудобные, требующие точности вместо грубой силы. Против двоих такой расклад был хуже некуда.
Перебирая древко, прощупывая баланс, краем глаза оценил тех, кто напротив. Они его не ждали, рассчитывали на кого угодно другого, но “жребий” выпал иначе.
Им тоже выдали посохи, и тренировки с палками дали результат: движения пока неуклюжие, но согласованные. Один смещался влево, второй сразу прикрывал. Один сближался, второй контролировал дистанцию. По одиночке они были мясом, вдвоём же получили шанс. В их глазах больше не было страха — только готовность и решение идти до конца.
Мрак медленно повернул шею, разминая затёкшие мышцы, крепче сжал посох в руках. Под сапогами хрустнула пыль. Толпа на трибунах разгоралась, голоса срывались на хриплый вой: «Двое на одного!» Люди ждали крови, ждали хруста костей и диких ударов, которые всегда сопровождают бой на палках. Жестокость в чистом виде — именно за ней все и пришли.
“Действия всегда имеют последствия, мать вашу…” — мелькнуло, когда гудок арены пронзил воздух и бой начался.
Они остались на месте, не кинулись бездумно, надеясь задавить числом, не подставились под лёгкий, заранее просчитанный удар, на который он рассчитывал. Советы, оброненные накануне в пыль двора, проросли — их услышали, обсудили, превратили в план. Теперь, сжимая посохи, парни двигались, наученные тем же правилам, что когда-то помогали выживать и самому Мраку.
Правый — парень с рассечённой губой — шагнул первым, пробуя дистанцию, проверяя нервы. Посох метнулся коротким, резким уколом к бедру, не достал, не должен был — просто ловушка, приманка.
Левый в тот же миг пошёл в обход — невзначай переставлял ноги, но тело выдавало готовность: мышцы плеч напряглись, древко слегка приподнялось, намечая удар.
Мрак сместился назад, пятка зацепила пыль, он легко провернулся корпусом, держа посох горизонтально в обеих руках. Ни атаки, ни защиты — только ожидание, как в медленном танце, где главное — поймать чужое движение и перехватить.
Это не был бой, это танец.
Трое — в замкнутом круге пыльной арены, один против двоих. Один — со старым, натренированным телом, с ожогами прошлого внутри, с памятью, вросшей в каждое движение. Двое — со сбитым от напряжения дыханием и ясным взглядом, в котором не было ярости, лишь понимание простого расклада: или он, или они.
Парни действовали строго по правилам: один атакует, второй заходит сбоку, держит дистанцию, контролирует пространство. Удары короткие, быстрые, не оставляющие шансов легко перехватить или выбить оружие. Один делает выпад — второй тут же угрожает, заставляя выбирать между риском и защитой.
Мрак оказался в центре этой опасной круговерти, в сердце песчаного вихря — движения скупые, выверенные, никакой лишней суеты. Посох встретил удар правого — тот дёрнулся, выдержал позицию. Левый рванул вперёд, почти зацепил древком ребро. Ушёл в сторону, развернулся, бросил удар назад — в пустоту, не для удачи, а для сохранения ритма. Постепенно начинал чувствовать этот ритм — опасный, смертельный, пульсирующий вокруг него натянутый нерв.
Толпа взревела — зрители любили такие бои. Пока без крови, но каждый взмах оружия — на грани, любой удар мог стать последним. И толпа, чуя это напряжение, вопила всё громче.
Теперь арену заполняло всего три вещи — песок, горячий воздух и ритм ударов, от которых гудели пальцы и ныли мышцы.
Сперва они держались крепко, следуя точно по схеме, обрабатываемой вчера: один атакует, второй заходит сбоку, потом меняются — вращение, фальшивые выпады, попытки поймать на движении. На словах звучало безупречно, на деле оказалось слишком правильно, предсказуемо, по учебнику.
Мрак чувствовал, внутри него медленно расправляется монстр, тело незаметно подстраивается под собственный, внутренний ритм боя. Не под такт противников — под метроном собственного дыхания, спокойного сердцебиения и той холодной ясности, приходящей в минуты опасности. Видел напряжение в глазах, видел, они верят, что вот-вот зажмут, сомнут числом и напором.
Он позволил им верить в это дальше.
Специально пропустил пару ударов, подставил плечи и спину. Посохи больно хлестнули по коже, мышцам, звонко и резко, будто стегнули ремнём. Боль прокатилась волной, но не мешала двигаться, не сбила дыхание. Куртка и плотная подкладка под ней взяли на себя большую часть силы удара — остались лишь тупые синяки и напоминание, что всё это по-настоящему.
Прошло ещё несколько минут, и ситуация начала меняться.
Он уже легко читал каждое их движение, ловил тончайшие сигналы тел — вот вдох, вот шаг, вот выпад, замах, задержка перед следующим ударом. Ритм стал простым, почти механическим: первый атакует, второй ждёт, потом наоборот. Посохи противников начали отсчитывать секунды, становясь своеобразным метрономом боя, пульсирующим и ясным. Парни даже не понимали этого, продолжая думать, что атакуют беспорядочно, агрессивно, сбивая с ног. На самом деле — он давно вёл их за собой, как старый караван по привычной, проверенной трассе.
Ещё один удар, ещё шаг. Он двигался уже в такт с ними, будто бы вплетаясь в их дыхание, сердечный ритм. Посох справа — резкий короткий тычок в бок, слева второй готовится ударить низко по ногам, сбить с равновесия и повалить.
И именно в этот момент Мрак изменил темп, мягко и незаметно, словно ветер вдруг плавно поменял направление.
Ещё до того, как первый закончил движение, Мрак уже шагнул навстречу. Ноги скользнули по пыли, тело ушло в быстрый, плавный разворот, а посох в руках превратился в копьё, резко и точно вылетев вперёд.
Конец наступил сразу.
Остриё древка вошло чётко и без жалости — прямо в глазницу, с хрустом, похожим на треск раздавленной кости. Мужик дёрнулся, выронил посох и