– Азеф в Исполком вошел? – Во дворе, мимо которого мы проходили, вдруг залаял на нас здоровенный кобель и стал бросаться на забор, громыхая цепью, я дернулся от него.
– Нет, отодвинули, как вы и просили, – Красин тоже посторонился. – От эсеров Каляев и Ракитников.
– Каляев из «практиков», от Крамера?
– Да, он его с детства знает. Вообще почти весь исполком – большевцы.
– Ну, так и планировали – «практики» в Исполком Союза Труда, литераторы в Совет.
– Да, но вот эмигранты в Совете, как этот пес, с цепи рвутся, требуют немедленного восстания.
– Надо им идею подкинуть – кто за восстание, тот пусть собирается и едет в Россию, сможем их перебросить, Леонид Борисович?
– А вы иезуит, Михаил Дмитриевич.
– Да? А посылать людей на смерть, сидя в прекрасном далеке – это не иезуитство? Вон, Гапон куда как дров наломал, но шел-то на выстрелы впереди людей, не побоялся.
Красин издал странный звук, я повернулся и обомлел – ироничный, щеголеватый Красин был белее падавшего снега и скрипел зубами.
– Господи, Леонид, что с вами?
– Извините, Сосед, как вспомню Кровавое воскресенье, в глазах темнеет, ненависть прямо оглушает.
Никитич взял себя в руки и двинулся дальше, скрипя свежевыпавшим снегом.
– Иной раз думаешь – ну почему не зимой случилось? Сколько бы народу уцелело…
– Почему? – удивился я.
– Тулупы да шапки хоть как-то защитить могли. Опять же, речки да каналы льдом покрыты – сколько бы людей не утонуло, а по ним выбралось? Вот так и думаю, думаю, а потом понимаю, что не в зиме дело, а в тех сволочах, что стреляли да командовали. Поубивать бы их всех, да нельзя, вот и бешусь, – Красин помолчал. – Может, все-таки можно самых рьяных, а? Пусть эсеры займутся? Объявить, что в каждом случае стрельбы по народу мы будем проводить свое расследование, и если кто отдал приказ стрелять в мирных и невооруженных людей, то Исполком будет приветствовать акцию возмездия в его отношении.
– Хм… Вообще да, как начнется активная фаза революции, масса отчаянной молодежи кинется в анархисты, а они, судя по последним статьям, ничего лучше безмотивного террора не придумают. Так пусть хоть карателей отстреливают, а не первых попавшихся.
– Активная фаза? Уверены? – с надеждой обернулся ко мне Красин.
– Уверен, уверен, – утвердительно покачал я головой, а чего мне не быть уверенным, если все идет примерно так же, как помню, только со сдвигом на пять-семь месяцев?
– И восстания будут?
– И восстания. И карательные экспедиции. И ускоренные суды. И виселицы. Так что разворачивайте как минимум тысячу боевиков, оружия должно хватить, еще из демобилизованных амурцев можно набрать, да пулеметы – нужно будет несколько крепких отрядов, есть у меня мысли, чем их занять. Кстати, как там с литературой для военнопленных?
– Шифф слово держит, «Правда» и брошюры в Японию поступают регулярно, уже есть ячейки в нескольких лагерях. По нашим прикидкам, к весне их будет шесть-семь десятков.
– Ну вот, войну, полагаю, зимой закончат, весной будут возвращать пленных, вам пополнение, – я приобнял и слегка встряхнул Леонида. – И сахалинцы еще будут, народ обстрелянный. Назовем, скажем, «Армией Свободы».
– Почему? Может, «социалистической армией»?
– Не-не-не, у нас в Союзе Правды и так все сплошь социалисты и республиканцы и все за свободу. Вот пусть и гадают, чья это армия – эсеров, эсдеков или анархистов. По-моему, подходящее название.
И будет у нас мало того, что Народный фронт, так еще и Шин Фейн с Ирландской республиканской армией, спасибо ирландцам за идею. Хорошая метода у них вышла – одни легально в парламенте заседают, курсы ведут, статейки пишут, другие из подполья сассенахов мочат, а разделение труда, как известно, повышает производительность. А у нас посередке еще и прослойка «практиков» будет.
* * *
– Слушайте, Лавр Максимович, у вас опять звездочки с погон пропали! Что ж за напасть такая?
– Досрочно произведен в полковники, да еще «Владимира» с мечами выхватил, так сказать, за отличие в деле с неприятелем, – с гордостью сообщил казак.
– Ого, были, значит, в бою?
– Ну, не совсем, – смутился Болдырев, – но разведку японскую мы пару раз крепко ущучили.
Свежеиспеченный полковник с интересом осваивал кресло в моем кабинете, катаясь туда-сюда и регулируя наклон спинки. Кстати, надо бы мне обзавестись пишущей машинкой, «ундервуды» уже вроде выпускаются, а компьютерную раскладку клавиатуры я должен помнить, литеры мне на заводе Бари отольют или еще где.
– А с Сахалина новости есть?
Болдырев пустился рассказывать о событиях на острове. После высадки дивизии японцев военный губернатор Ляпунов быстро поднял лапки вверх, но несколько отрядов численностью в двести-триста человек перешли к партизанской войне. Правда, большую часть японцы быстро разгромили, да и как могло быть иначе, если засада на превосходящего противника – линия окопов с последующей обороной? Одну такую «ссыльно-каторжную дружину» полностью расстреляли, дескать, заключенные, значит, бандиты. А вот ребята Медведника, как оказалось, время зря не теряли и успели создать в тайге сеть баз, заимок, складов и подобрать боевой костяк. Например, туда в ссылку попал некто Костюшко-Валюжанич, полу-однофамилец знаменитого польского инсургента, но что еще важнее – павлон, то есть выпускник престижного Павловского военного училища. Плюс офицеры, направленные туда Болдыревым, плюс «буры», воевавшие в Трансваале, плюс мои воспоминания о действиях партизан в России, на Кубе, во Вьетнаме… Армейские-то герильясы все больше на великую, но устаревшую книжку Дениса Давыдова опираются, «Опыт теории партизанского действия», а Егор настоял на том, чтобы действовать малыми отрядами, да больше по ночам. Ударил – отошел, ударил – отошел… Японцы в погоню – а там пулеметные засады, или вьетнамские ловушки с кольями, или собранные на коленке из чего ни попадя мины-растяжки.
– Скажите, Михаил Дмитриевич, а пулеметы откуда там взялись?
– Это наш маленький секрет, Лавр Максимович. Но если прям очень хочется узнать – через латиноамериканцев перекупили. А вот откуда вы так хорошо осведомлены, ведь японцы заняли Александровск и телеграфный кабель в их руках?
– Тут никаких секретов нет, ни больших, ни маленьких. Амурский лиман замерз, и ваш Медведник организовал санную экспедицию в Николаевск, заодно часть раненых вывезли, правда, в дороге многие померли, холода не выдержали. В общем, связь есть, но не быстрая, но отчеты и фотографические материалы поступают регулярно. Страшненькие, доложу я вам, снимки, не стесняются японцы совсем.
– Так публикуйте!
– Цензура не позволит, слишком там все… – Лавр замялся, – трупы сожженные, распятые, повешенные…
– А вы попробуйте в Европе напечатать. Там публика любит себе нервы пощекотать, можно очень неплохой фитиль желтолицым вставить, чтобы весь мир