Наблюдая, как из провала появляется циклопический, размером с деревенскую избу череп, хаотично увенчанный заостренными наростами, он принялся непослушными руками заряжать мушкет, уже зная, что это бесполезно – ни один, ни два выстрела ничего не решат.
Цепь аколитов все же разбилась, когда вторая кисть с грохотом опустилась на тропу, выламывая из ее края целые ломти породы. Настасья оборвала прежнюю песнь и завела новую, готовую поспорить с самим ветром. Ничто в ней не выдавало ужаса, какой сковал Илая и его сестер, будто она и правда уже встречала в своей жизни нечто подобное. И выстояла. Сведя ладони, как и в прошлый раз, когда она гнала призраков от деревни, капурна принялась растить силовой снаряд. Аколиты тем временем схватились за короткие лопаты, что висели у них на поясах, и стали яростно рубить ими костяные пальцы. Палец чудовища едва шевельнулся, отбрасывая одну из наглых букашек на скалы, но седая девчонка тут же встряхнулась и через силу похромала обратно, не желая сдаваться так просто.
Стыд заставил Илая сбросить охватившее его оцепенение. Что же им, просто стоять и ждать, пока эта гигантская тварь поубивает капурнов? Он резко задрал дуло мушкета и, почти не целясь, выстрелил в полыхающую фосфорным огнем глазницу. Раздался едва заметный на фоне пламени взрыв, но монстр и не дрогнул.
Что же делать? Илаю определенно не хватало знаний – в имперском бестиарии о таких тварях не было ни слова. Взглядом он нашел Турмалина – агент Инквизиции стоял, запрокинув лицо, а в его глазнице лиловым переливался артефактный монокль.
«Октав, отзовись! – рявкнул Илай неслышным голосом. – Что это за скудобесина?»
«Хозяин Костей, – отозвался тот, будто во сне. – Владыка Гнева…»
Краем глаза Илай успел заметить, как Лес, рискуя быть раздавленным, выдернул из-под руки скелета одного из аколитов. Аструм в этот момент жался к какому-то выступу. Ловушки по-прежнему оставались разбросанными по тропе.
«И что это значит, что нам делать, Октав?!»
Но тот не ответил.
Настасья, выдав какую-то особенно высокую, запредельную ноту, швырнула в чудовище светом. Костяная башка только слегка покачнулась на уродливой шее, но монстр даже не обратил на нее взгляд своих горящих глазниц. Капурна сжала челюсти и начала формировать новый снаряд, видимо, такой же бесполезный.
Снова заряжая мушкет, уже сам не зная зачем, лишь бы не поддаваться растущей панике, Илай судорожно соображал. Это чудовище вылезло, когда духи оказались заточены в ловушки. Октав назвал его Хозяином и Владыкой, вероятно, призраки служат ему. Но Иммануил способен втягивать хищных духов в себя, и звезды посулили ему невиданную мощь, а это может значить… Может значить…
– Только бы этот сумасшедший не ошибся, – процедил Илай, сплюнув порох, и приложил пальцы к виску – кричать бессмысленно:
«Норма, оставь Диану, мы должны собрать ловушки и отдать их аструму! Лес, все ловушки тащи к Иммануилу». – и, не дожидаясь их ответов, сам бросился наперерез поднимающейся для удара кисти.
Илай скакал, как подстреленный, мышцы гудели, и кислород горел в легких, причиняя боль при каждом вздохе, но он выжимал из своего жестоко тренированного тела все соки. Не оглядываться, не отвлекаться, никого сейчас не спасать – только прыжки, перекаты, увороты. С закладывающим уши гулом пронеслась над головой струя зеленого пламени, разметывая аколитов и геммов в стороны.
– Эта тварь дышит огнем! – крикнул на бегу Лес, прижимая к груди драгоценный хлам с призраком внутри.
– Скуда! – сорвалось с губ Илая, когда он едва удержал от падения в пропасть щербатую оловянную кружку.
Норма тащила к ногам Иммануила какую-то рухлядь неизвестного назначения, а заодно волокла за собой совершенно оцепеневшего Октава. Тот что-то неслышно бормотал, пытаясь сложить руки на груди в защитном жесте. Наконец Илай заметил Диану: та ползла к краю, ловко переставляя локти, совсем как на полосе препятствий, которые любил устраивать им Прохор в учебке. Янтарь бросил кружку в растущую кучу артефактов у лаптей Иммануила и последним рывком поставил Диану на ноги. Лицо у сестры было все в крови, но взгляд прояснился.
– Я хотела попро…
– Потом! – прервал ее Илай.
Он оглянулся и не заметил больше ни одной ловушки. Только тела аколитов, неподвижно лежащих тут и там на каменной тропе. «Нет, некогда об этом думать!» Настасья упала на одно колено, но не оставляла попыток разгромить превосходящего по силе противника своей странной силой.
«Нет, не о ней, думай о ловушках!»
«Разбивайте их, уничтожайте! Быстро!» – скомандовал Илай геммам.
К их чести, никто не стал спорить. В конце концов, каждый из геммов знал – успех операции всегда зависит от слаженности действий. И они принялись дробить, ломать, топтать дерево, глину, неподатливое, но хрупкое олово; размалывать каблуками ивовые плетенки и гнуть медь. Из ловушек стали вырываться и взмывать в небо призраки с длинными хищными руками. В одно мгновение надежды Илая чуть не рухнули – твари вот-вот вернутся к своему Хозяину, и тогда им всем точно настанет конец.
Словно почуяв их приближение, гигантский скелет задрал безглазую, безносую башку и разинул зубастую пасть. Одновременно с рыком в его глотке медленно начал разгораться огонь для новой волны испепеляющего дыхания.
– Это… конец? – Норма с шелестящим вздохом упала на колени, ее руки безвольно повисли вдоль тела. Диана порывисто обхватила сестру за плечи и уткнулась той носом в шею, что-то бормоча.
Лес хлестал Октава по щекам, то ли вымещая на нем отчаяние, то ли пытаясь привести в чувство:
– Да сделай ты хоть что-нибудь, инквизитор хренов!
«Нет, не он», – усмехнулся своим мыслям Илай и шагнул к аструму.
– ЗОВИ ИХ! – приказал он, глядя мистерику в побелевшие от ужаса глаза. – ЗОВИ, КАК ЗВАЛ ДО ЭТОГО!
– Сила, приди? – неуверенно пробормотал тот.
Костяной монстр еще готовил атаку, но он вот-вот обратит их всех в пепел.
– Громче, – прошипел Илай, стискивая кулаки в перчатках. – Кричи что есть сил! Ты же хотел этого?!
И аструм закричал. Без слов, просто на выдохе, истошно, обращая свой зов к ночному небу, в котором кружил рой призраков. Будто услышав, они замедлили свой центробежный полет и стали стягиваться воронкой книзу, в ущелье.
Но не к своему гигантскому повелителю, а к нему – к тощему и плешивому маячнику с крючковатым носом, украшенным пуговичной бородавкой. Вытянувшись в струю, наподобие песочной в часах, духи вливались в распахнутый рот аструма, наполняя его, но отчего-то не разрывая в клочья, будто становились его частью. Глаза мистерика засветились той же потусторонней зеленью, что и у костяного монстра. Илай отступил на шаг именно в тот момент, когда мужик снова начал подниматься в воздух, не прекращая при этом поглощать мощь духов.
В какой-то момент он сам засветился, и его тело, мерно поднимавшееся ввысь, стало терять четкость очертаний, превращаясь в один сплошной световой столб. Но Илай знал – чудак и незадачливый ученый Иммануил где-то внутри, он еще существует, и он единственный способен на удар.
С последней надеждой и крупицей сил Илай поднял руки и разумом потянулся к разуму мистерика:
«Иммануил, вы слышите меня? Отзовитесь!»
Что, если неслышный голос не работает с мистериками? Что, если он слишком сосредоточен на себе, чтобы уловить обращение к нему Илая? Что, если его разум уже порабощен призраками?
Аструм не отвечал. Илай зажмурился. Он не имеет права оплошать! Секунды стучали медленнее его сердца.
«Иммануил, вы же гений! – взмолился Илай. – Вы непобедимы, как и предрекали звезды! Вы все верно просчитали! ТАК БЕЙТЕ!»
Тягучий, вязкий миг безмолвия, безветрия в ураганной ночи. Протяжный скрип костяной махины, наводящейся на них, будто смертоносная баллиста.
И грянул свет. Не лучи, отраженные золотыми крыльями серафима, не пламя термала, не белый огонь с ладоней капурны – то был ослепительный свет сотни звезд, обрушенный на землю. Илай беззвучно закричал и прижал ладони к глазам, чтобы хоть как-то защититься от этого свирепого сияния. Весь мир будто стал чистым и безжизненным.
Он не мог сказать, сколько это длилось и когда прекратилось. Возможно, когда под веки вернулась привычная мгла. Выждав еще пару секунд, Илай рискнул отнять руки от лица и с трудом проморгался.
Первым он увидел Иммануила, лежащего