Жизнь эвенков была расписана по сезонам. Охотиться на зверя, рыбачить, делать снасти – на все свое время. В тайге бродили опасные животные-боги – медведь-хозяин, соболь-дух. Не помогала и охранная молитва: «Я не виноват! Лесхоз заставил, его накажи».
Медведя поймаешь – извинись. Прости, мол, жир потребовался. Когда обдираешь, полагается говорить, дескать, это не я, это муравьи тебя щекочут. Закончишь – возьми голову, положи ветку в пасть – и на дерево, чтобы дух его за тобой не ходил. Убил косолапого в берлоге – уберись в ней, пух и кости вычисти, чтобы медвежья душа смогла в иной мир отправиться.
У многих народов, живущих за тысячи километров отсюда, обычаи удивительно похожи.
– Шаманизм – везде одинаковый, что в Африке, что здесь, – объясняет Геркен Васильевич. – Те же духи, те же бубны, тамтамы. К нам тут американка приезжала, Джулия. У нее предки-шаманки были из Кяхты. Она специально выучила бурятский и здесь очищение делала. Видимо, язык дался легко, потому что она – тоже перерожденка.
Есть среди местных легенд история про богатыря Бадму. Он хотел помочь людям и открыть целебный источник, заваленный огромным камнем. Лама говорил ему, что это опасно, но отважный силач все же поднял камень весом в четыре тонны. Он надорвался и умер, но до сих пор бьют из земли целебные ключи, помогающие от разных болезней.
В верховьях Баргузина – множество минеральных источников. По легенде, их открыл богатырь Бадма ценой собственной жизни. Искупаться в них приезжает немало туристов. Их поведение рождает сюжеты уже для современных мифов. Рассказывают, что в семидесятые годы группа отдыхающих с Кубани приехала на Кучигерские источники. Трое суток гуляли с громкой музыкой, шумели день и ночь. Однажды утром они попытались выйти из палатки, а ее со всех сторон окружили змеи. Прямо у порога лежит особая змея – огромная, и глаза словно человеческие. Хозяйка источников.
К счастью, удалось подозвать местного старика. Тот сказал притихшим туристам, чтобы они помолились и быстро убрались восвояси. Змеи отползли, дали им дорогу.
– Эта земля издревле считалась шаманской. Наверное, потому, что священный Байкал рядом. Даже в советское время шаманизм здесь был, глубоко в подполье. Хотя шаманов гоняли жутко. Лам еще кое-как терпели, а нас хотели совсем извести. Тихо ушли старые шаманы, не рассказывая ничего детям, чтобы их сберечь. Но это как трава. Ее давят, а она силу набирает, набирает и пробивается наконец. Корни шаманизма остались, он и пророс. В долине Баргузина буряты живут, русские, но и у русских порой тунгусская, эвенкийская кровь. Все смешалось. Так уж издревле повелось, что лучшими шаманами считались эвенки. Даже в Якутии. Само слово шаман – эвенкийское. «Саман» – значит «помеченный».
Хотя Геркену Васильевичу за сорок, шаман он совсем молодой. Практикует чуть более года, и многое ему еще в новинку.
– Недавно здесь случай был. Юная девушка, двадцать лет. Мы ей делали обряд, не зная, что у нее родственник повесился. Молодой парень. Сорока девяти дней еще не прошло.
А когда человек умирает не своей смертью, он забирает с собой других. Начали брызгать, а она – в обморок. Такой кипеж поднялся! Бросились звонить. Выяснили, в чем дело. Для обряда защиты всех собрали в кучу, даже ламу позвали. И по-буддистски, и по-шамански надо было делать. А она, когда в себя приходила, вообще говорить не могла. Потом вдруг стала на чистом английском шпарить. Двадцать лет девке, школу на тройки закончила. На пяти языках начала разговаривать. Я не знаю, английский-то явный был.
Потом – старомонгольский. Китайский, это точно. Лама еще тибетский и непальский распознал. Как она из обморока выходит – сразу психует. Причем на английском. Но все получилось, отстояли. Защиту со всех сторон сделали. Вроде успокоилась. Лама-то по-старомонгольски понимал. Сказал, что она говорила, мол, этот родственник наполовину в ней сидит. Если бы мне кто-то другой такое рассказал, я бы не поверил. А когда ты рядом… Ни фига себе, думаю. Откуда она столько языков взяла? Я бы понял, если б несколько слов выучила, и – как в театре, а она чешет и чешет. Даже не понимал, где переходы с одного языка на другой. Шаманка теперь тоже будет.
– Я в шаманизм не верю, – говорит бойкая девчушка, из наушников которой гремит бурятский рэп. Она выросла в Алле, но уже перебралась в областной центр, село Курумкан, не страшась легенд о деревне, которая не отпускает. – Я буддистка. К шаманам обращаюсь, только когда лама-астролог посоветует.
Самому Геркену Васильевичу превращение из охотника в шамана тоже далось непросто:
– Сначала идут знаки. Кто их не понимает, начинают болеть. Как со мной было. Водка, дуркование, разлад в семье… Сны снились странные. Были тут шаманы, знаменитые. Они защищают – жертвенного барана закалывают духам предков, ищут среди них шамана, который вселился. Поэтому важно знать предков до двенадцатого колена. Смотрят: так, по материнской линии большой шаман был. Где именно? Выясняет эту ветку. А время идет… Даром для организма это не проходит. Болеет он, пока не найдешь того самого духа, что в тебя вошел. Как отыскал его три года назад – пить бросил вообще. Раньше утром просыпался – сразу бутылку покупал опохмелиться. А тут почувствовал: все на место встало. Я уверен в себе, в завтрашнем дне. Когда человек знает, для чего рожден, это уже больше половины дела. Тут-то и нужен учитель. Он тебе делает обряды, ставит защиту, объясняет. А бывает, и без учителя понимаешь, как надо. Само собой идет. Провел обряд, второй, третий… Люди приходят, ты им помогаешь. Сам я духов не вижу. Я их чувствую. Есть и те, кто видит. Есть, кому шепчут на ухо. Есть, кто общается во сне. Расскажешь ему о проблемах, а он на минутку прикорнул – и ему информация пришла.
Выше по реке Алле, где Большая Байкальская тропа ведет через перевал в Баргузинский заповедник, стоит священная роща. Трепещут на ветру тысячи ленточек, повязанных на ветки. Чуть поодаль на деревьях висят странные крохотные колыбели. В них застыли вечно улыбающиеся пластиковые пупсы. Ветхие распашонки наполовину истлели, немигающие глаза затянуты паутиной. Сюда приходят бесплодные женщины. Просят духов, чтобы дали взамен этих жутких игрушек настоящих детей…
– Мы ездили на подледную рыбалку весной, на Байкал. Я тогда еще бухал. Друзей-товарищей – море, как не бухать? Похмелились, я отошел по нужде, и тут