Стюарт Рейли с силой ударил по сиденью.
— Достаточно! Твоя мать сказала, что решать будем мы с ней.
— А кроме того, — с вызовом продолжила Лиза, вытирая лицо рукой, — кроме того, я не хочу быть членом семьи с тремя детьми. Все мои подруги — из семей с четырьмя детьми. Мне придется снова дружить со старыми убогими друзьями, и я…
— Лиза! — рявкнул Рейли. — Я еще твой отец! Хочешь, чтобы я это продемонстрировал?
Молчание. Мариан переключилась на ручное управление для посадки. Взяла у двенадцатилетней дочери младенца, и они все выбрались из шаттла, не глядя друг на друга.
Прежде чем войти в дом, Рейли улучил момент, чтобы переключить домашнего робота с «работы в саду» на «обслуживание столов». Затем последовал за жужжащей металлической фигурой внутрь.
Проблема заключалась в том, что Лиза была права. При прочих равных условиях для усыновления обычно выбирали старшего ребенка. Для нее этот опыт будет намного менее травмирующим. А Бюро семейного планирования тщательно подберет родителей из множества претендентов и проследит, чтобы переселение прошло как можно спокойней и радостней. Первые несколько лет детские психологи будут дважды в неделю навещать ребенка, помогая ему максимально полно адаптироваться к новому положению.
Кем окажутся новые родители? Возможно, кем-то вроде шурина Эда Грина, Пола, чей доход намного превосходит размеры семьи. Так бывает по разным причинам: ленивая, чуждая условностям жена, скрытая стерильность одного из партнеров, внезапная гистерэктомия. В общем, нечто, не позволяющее достичь единственного значимого престижа.
Можно владеть шаттлом последней модели — купив его в кредит и выплачивая сумму, равную твоему доходу за десять лет. Можно иметь огромный дом в дорогой, заполненной поместьями Манитобе, где высшее звено менеджеров делового центра Нью-Йорка соседствует со своими коллегами из деловых центров Чикаго и Лос-Анджелеса; дом, стены в котором покрыты панелями из редкой марсианской древесины, дом, оснащенный всевозможными роботами, — а также закладную на него, которая медленно, но верно заключит тебя в финансовое рабство.
Дети же — дети были определенностью. Нельзя было завести ребенка в кредит, нельзя завести ребенка, понадеявшись, что дела пойдут в гору. Ты заводил ребенка лишь после того, как БСП, сочтя вас с женой надежными с точки зрения наследственности и окружения, решало, что ваш доход достаточно велик, чтобы обеспечить ребенка всем, чего он заслуживает. Каждый ребенок в семье представлял собой лицензию, которую БСП выдавало только после тщательного расследования. И это был статус.
Вот почему от тебя не требовалась информация о работе или рекомендации, когда ты покупал что-нибудь в рассрочку, если ты обладал лицензией на шестерых детей. Клерк просто записывал твое имя, адрес и номер лицензии — и все. Ты выходил из магазина с покупкой.
На протяжении всего ужина Рейли думал об этом. Он почувствовал себя вдвойне виноватым из-за понижения в «Солнечных минералах», вспомнив свою первую мысль в то утро, когда прибыла лицензия на Майка. Это было триумфальное теперь нас пустят в загородный клуб, теперь они нас пригласят. Разумеется, он обрадовался разрешению на очередного ребенка — они с Мариан любили детей, и чем больше, тем лучше, — но у них уже было трое; именно четвертый ребенок означал большой прорыв.
— Что ж, — сказал он себе, — какой отец чувствовал бы себя иначе? Даже Мариан на следующий день после рождения Майка начала звать его «наш загородный сын».
То были счастливые, гордые дни. Они с Мариан вышагивали, словно юные монархи по дороге на коронацию. Теперь же…
Кливленд Боттигер, адвокат Рейли, явился, когда Мариан ругала Лизу за нежелание ложиться в постель. Мужчины отправились в гостиную, где домашний робот смешал им коктейли.
— Не стану подслащивать пилюлю, Стью, — сказал адвокат, раскладывая содержимое портфеля на старинном кофейном столике, который Мариан ловко соорудила из армейского сундука начала XX века. — Выглядит паршиво. Я просмотрел последние решения БСП, и в их свете твоя ситуация выглядит паршиво.
— Есть ли хоть какой-то шанс? С какой-то позиции?
— Именно это мы и попробуем выяснить сегодня.
Мариан вошла и свернулась клубочком на диване рядом с мужем.
— Ох уж эта Лиза! — воскликнула она. — Я чуть ее не отшлепала. Она уже считает меня посторонним человеком, который не может ей указывать. Это сводит с ума.
— Лиза настаивает, что отдать на усыновление нужно ее, — объяснил Рейли. — Она услышала, как мы это обсуждали.
Боттигер взял лист, исписанный заметками, и встряхнул его.
— Разумеется, Лиза права. Она старшая. Теперь давайте рассмотрим ситуацию. Вы двое поженились при годовом заработке в три тысячи территов, минимуме для одного ребенка. Это Лиза. Три года спустя благодаря повышениям ваш доход вырос на две тысячи. Это Пенелопа. Еще полтора года — еще две тысячи. Сьюзан. В прошлом году, в феврале, ты возглавил отдел Ганимеда за девять тысяч в год. Майк. Сегодня тебя понизили, и ты вернулся к семи тысячам, то есть верхнему пределу трехдетной категории. Я передал суть?
— Передал, — ответил хозяин. История моей взрослой жизни, подумал он, в двух предложениях. Ни слова о том, как Мариан едва не потеряла Пенни, или о том, как домашнего робота замкнуло возле манежа, и на голову Сьюзи пришлось наложить шесть швов. Ни слова о том…
— Хорошо, Стью, давай сперва рассмотрим ваши финансовые возможности. Кто-либо из вас может рассчитывать на получение крупной суммы денег, например, наследства? Нет ли у вас объекта недвижимости, который может заметно вырасти в цене?
Они переглянулись.
— Наши семьи, и моя, и Стюарта, — медленно ответила Мариан, — принадлежат к трехдетной или четырехдетной категории. С недвижимостью туго. И все, чем мы владеем, помимо дома, мебели и шаттла, это правительственные облигации и немного акций «Солнечных минералов», которые стоят не намного больше, чем то, что в них вложили давным-давно.
— С доходами все ясно. Тогда, ребята, скажите мне…
— Погоди секунду, — перебил Рейли. — Почему с доходами все ясно? А если я найду подработку, буду работать по выходным или по вечерам здесь, в Нью-Хэмпшире?
— Потому что лицензия на ребенка основывается на доходе с учетом нормальной тридцатичасовой рабочей недели, — терпеливо объяснил адвокат. — Если отцу приходится подрабатывать, чтобы достичь нужного уровня дохода или поддерживать его, значит, ребенок намного реже видит