Жорж. Как сейчас слышу, что говорил профессор: «Только не тот сахар, что у вас. Он редко бывает настоящим. Купите тростниковый.» Стакан воды с растворенным в нем сахаром всегда наготове…
Ивонна (более отчетливо). Я сама виновата.
Лео. С такой сумасшедшей, как ты…
Ивонна (выпрямляясь на постели и улыбаясь). Сегодня я была еще более сумасшедшей, чем обычно…
Жорж. Это-то меня и ввело в заблуждение.
Ивонна. Вот Лео, та не сумасшедшая. Я бы не преподнесла Мику столь очаровательный сюрприз…
Жорж. Он лишен твоей щепетильности.
Ивонна. Уф! (Обращаясь к Лео.) Спасибо, Лео. (Опершись на подушки.) Вот как было дело. Было пять часов, время укола. Я подумала, что это отвлечет меня. Когда укол был сделан, мне показалось, что на нашем этаже остановился лифт. Я бросилась в прихожую. Но, оказалось, я ошиблась. Когда я вернулась в ванную, мне стало дурно. Жорж оказался рядом каким-то чудом!
Жорж. Чудом. Я шел убедиться, что ты хоть немного забылась сном.
Лео. Ну вот опять они со своими чудесами! Ты работал, твои мысли были где-то далеко… Услышав, как часы пробили пять, ты, по-прежнему витая в облаках, пришел к Ивонне узнать, сделала ли она себе укол.
Жорж. Возможно, так и было. Ты вела себя лучше меня, Лео. Я думал, что случайно забрел к Ивонне…
Ивонна. Ты забрел к ней чудом, мой дорогой Жорж. А без тебя!..
Жорж. И без тебя, Лео…
Ивонна (смеясь, уже придя в себя). Если б не вы, я могла бы непоправимым злом заплатить за небольшое зло…
Жорж. За большое зло, Ивонна. Для меня ясно лишь одно: Мишель не вернулся вчера вечером домой. Он не ночевал дома. Не подал признаков жизни. Мишель тебя знает. И догадывается, в каком ты состоянии… Ты забыла съесть сахар потому, что у тебя нервы на пределе. Это чудовищно.
Ивонна. Лишь бы с ним не случилось ничего страшного. В воскресенье не к кому обратиться за помощью. А что, если какой-нибудь его приятель стесняется позвонить нам, предупредить нас…
Жорж. Все страшное сразу становится известным, Ивонна. Нет и нет. Этого не-ве-ро-ят-но! (Он произносит последние слова по слогам, как-то особенно голосом выделяя их.)
Ивонна. Но куда он запропастился? Где он?
Лео. Послушай, Ивонна, после того, что с тобой случилось, тебе не стоит волноваться. Жорж, не волнуй ее. Возвращайся к своей работе, я позову тебя, если ты нам понадобишься.
Ивонна. Попробуй взяться за работу…
Жорж (направляясь к двери в глубине сцены слева). Замаялся с цифрами. Ошибаюсь, начинаю заново.
Он выходит.
Сцена II
Ивонна, Лео.
Ивонна. Лео, где же провел ночь этот ребенок? Ну как он может не понимать, что мать сойдет с ума?.. Ну как можно не позвонить? Ведь чего проще: взять и позвонить?
Лео. Не всегда. Если требуется соврать, существам чистым, неиспорченным, неприспособленным к жизни, вроде Мишеля, претит говорить по телефону.
Ивонна. А зачем бы ему врать?
Лео. Одно из двух: либо он не смеет ни вернуться, ни позвонить, либо ему так хорошо там, где он в данный момент, что он ни о том, ни о другом он не помышляет. В любом случае он что-то скрывает.
Ивонна. Я знаю Мика. Не тебе открывать мне глаза на него. О том, чтобы забыть вернуться домой, не может быть и речи, когда дело касается Мика. И если он не звонит, как знать, не грозит ли ему смертельная опасность. А что, если он просто не может позвонить?
Лео. Позвонить можно всегда. Мишель может, но не хочет звонить.
Ивонна. Ты с утра какая-то странная, у тебя слишком спокойный вид. Ты что-то знаешь.
Лео. Я не просто что-то знаю. Я уверена. Это не одно и то же.
Ивонна. И в чем же ты уверена?
Лео. Нет нужды сообщать тебе, ты все равно не поверишь. Ты наверняка воскликнешь: «Это не-ве-ро-ят-но!», просто невероятно, как вы все пристрастились к этому словечку с некоторых пор.
Ивонна. Послушай!… Это словечко Мишеля…
Лео. Может быть. Но порой словечко попадает в семью извне, и семья его принимает. Тот или другой член семьи привносит его в нее. Ваше «не-ве-ро-ят-но» напоминает мне похищенного ребенка. Откуда оно взялось? Я задаюсь этим вопросом. Мне бы очень хотелось понять, откуда оно взялось.
Ивонна (смеясь). Нет ничего необычного, что у маньяков, у сумасшедших, у цыган, у похитителей детей, у семьи, колесящей по миру в кибитке…
Лео. Ты шутишь, Ивонна, оттого что я как-то сказала, что вы живете на колесах. Но так оно и есть. Могу повторить. Как и то, что вы ненормальные.
Ивонна. Наш дом – своего рода цыганский табор, согласна с этим. Мы ненормальные, согласна. А кто виноват?
Лео. Так ты, пожалуй, и дедушку на свет божий вытащишь!
Ивонна. Дедушку, который коллекционировал точки с запятыми. Он подсчитывал точки и запятые в произведениях Бальзака. Он говорил: «Я насчитал тридцать семь тысяч точек и запятых в «Кузине Бетти». Он думал, что ошибся, и начинал пересчитывать заново. Правда, в то время людей не называли ненормальными. В ходу было слово «маньяк». А ныне кто только не сойдет за ненормального при желании.
Лео. Положим, вы маньяки. Ты это признаешь.
Ивонна. Да и ты тоже, в своем, правде, роде – маньяк.
Лео. Возможно… Я маньяк порядка, как вы – маньяки беспорядка. Тебе прекрасно известно, почему наш дядя завещал мне свое весьма скромное состояние. Подразумевалось, что я не дам вам умереть с голоду.
Ивонна. Что ты несешь, Леони?
Лео. Не обижайся. Я никого ни в чем не упрекаю. Никто не восхищается Жоржем больше меня. Я безмерно счастлива, что, благодаря полученному мной наследству, он может продолжать свои изыскания.
Ивонна. Но то, что ты, именно ты принимаешь его изыскания всерьез… это выше моего понимания… Кстати, Жорж – типичный маньяк. Усовершенствовать подводное ружье! Между нами, ну не смешно ли заниматься этим в его возрасте!..
Лео. Жорж – ребенок. Он читал только школьные учебники и Жюль Верна. Кажется, он занимается ерундой, но он ведь настоящий изобретатель. Ты несправедлива к нему.
Ивонна. Боеприпасы… Допускаю, поскольку Жорж был школьным другом министра! Допускаю… хотя с заказом и тянут. Что до подводного ружья, стреляющего пулями… Хочешь знать, что я об этом думаю? В нашем таборе не хватало только «подводного стрелка». Я с моими старыми пеньюарами и моими пасьянсами – просто гадалка. Ты – укротительница,