«Красный дом» рядом с Лондоном построен из кирпича без штукатурки. Его объем асимметричен, и почти все окна разные. Это было что-то новое.
А внутри каждая вещь рукотворна. Моррис и сам умел многое, но тут помогли друзья-художники. По их рисункам создавались обивочные ткани, мебель и все остальное.
Позже возникло «Движение искусств и ремесел».
Моррис был утопист, мыслитель и деятель. Он верил, что создание эстетически ценной среды не просто украсит жизнь, но сделает людей лучше.
По сути, архитектура его дома и, главное, идея тотального дизайна в интерьере предвосхитили рождение нового стиля.
Красный дом, архитекторы – Уильям Моррис и Филипп Уэбб, Лондон, 1859 – 1860
Образец интерьерного текстиля Уильяма Морриса
Как, когда и почему появился модерн?
В конце XIX века настало время, когда все поверили: счастье есть. Жизнь казалась благополучной. Промышленность развивалась, деньги прибавлялись. Новый мир наступал, ему нужен был новый стиль. И он появился.
Этот стиль распространился быстро и просуществовал недолго: с 1890-х годов до начала Первой мировой войны. В разных странах его называли по-разному:
во Франции и Бельгии – Art Nouveau («новое искусство»);
в Англии – Modern style («современный стиль»);
в Германии – Jugendstil («молодое искусство»);
в Австрии – Secession («отделение»);
в России – модерн.
Гобелен Германа Обриста, изображающий цикламен, стал манифестом стиля. Линия цветка была настолько абстрактна, что ее назвали «удар бича». Один рисунок обозначил главное.
А главным в этом стиле оказалась линия.
Еще в середине XIX века Европа открыла для себя японское искусство. Японские гравюры, которые хлынули на рынок, взорвали визуальный мир европейцев. Отсюда в искусство модерна пришли многие принципы и, прежде всего, выразительность линии.
А какие линии в природе! В искусстве появляются новые мотивы: стебли, корни, мхи, насекомые. Оказывается, природные формы сами рождают орнамент. Тут все живет, изгибается, превращается в затейливые фантазии.
Постепенно этот рисунок переходит и в архитектуру.
Цикламен (гобелен), Герман Обрист, 1895
Большая волна в Канагаве, Кацусики Хокусай, 1832
Бельгия. Начало
В 16 лет своим упрямством он взбесил отца, и тот отправил его работать на стройку. Так внезапно определилась его судьба.
Виктор Орта стал одним из тех, кто изменил мировую архитектуру. В 1893 году он построил Особняк в Брюсселе для своего друга, Эмиля Тасселя.
Если смотреть только на фасад, то новаторство еще не очень понятно: вроде бы есть тут и симметрия, и строгость. Хотя выступающий эркер, пластика консолей и игра формами окон себя выдают.
Дом для одной семьи. Поэтому Орта легко внедряет свободную планировку и делает пространства перетекающими друг в друга.
Но самое эффектное было в интерьере. Как будто он поставил цель воплотить тот самый «удар бича» в очертаниях и формах. Здесь все подчинено этому рисунку: и мозаики на полу, и росписи на стенах, и решетки лестниц.
Орта открыл для себя металл. Оказывается, его можно гнуть, извивать и превращать в любой узор. Главным мотивом он выбрал стебель, который прорастает сплетениями даже на металлических колонках.
Дом стал сенсацией, к Орта приезжали, чтобы познакомиться, пожать руку и увидеть это чудо нового искусства. Именно такая архитектура с текучими изгибами линий получила название ар-нуво. А Орта стал родоначальником стиля и архитектуры будущего.
Все-таки непокорство – это не так плохо.
Особняк Тасселя, архитектор – Виктор Орта, Брюссель, 1892 – 1893
Особняк Тасселя, интерьер
Франция. «Стиль Гимара»
Газеты кричали: «Кощунство!», «Отвратительно!», «Кому доверили проект?»
В 1895 году в конкурсе на строительство павильонов Парижского метро победил некто Эктор Гимар.
До этого он прославился домом «Кастель Беранже». Здесь все было непривычно: композиция асимметричная, формы окон разные. Одна металлическая решетка подворотни чего стоила: она извивалось так, как будто кто-то нервный водил пером по бумаге.
И все в этом доме – от рисунка решеток, витражей, диванов до люстры и таблички на фасаде – было создано архитектором. Тотальное произведение искусства и настоящий гимн кривой!
Мало того, что этот Гимар для нового заказа был недостаточно знаменит, да еще придумал что-то непонятное.
Не пышные павильоны в историческом стиле, а простые и легкие – из чугуна и стекла. В их очертаниях угадывались распускающиеся бутоны цветов, крылья стрекоз, стебли растений. Для входов в метро он предложил природные формы. И ни одной прямой линии.
Гимар сделал Париж вторым после Брюсселя центром ар-нуво. Он был поклонником Орта, ездил к своему гуру в Бельгию, изучал его постройки. Пройдет немного времени, и архитектуру ар-нуво в Париже станут называть «стилем метро» или «стилем Гимара».
Немного найдется архитекторов, чье имя стало определением эпохи в истории искусства.
Павильон Парижского метро, архитектор – Эктор Гимар, 1900–1901.
Кастель Беранже, архитектор – Эктор Гимар, Париж, 1894 – 1898
Павильон Парижского метро, архитектор – Эктор Гимар, 1900 – 1901
Австрия. Сецессион и Отто Вагнер
Бывают такие истории. Живет в Вене архитектор, преуспевает, работает крепко и вполне в рамках традиции. Вдруг он в 56 лет понимает, что нужны «новые формы» и становится приверженцем стиля модерн, который в Австрии назвали сецессион. Именно таким был Отто Вагнер.
Что такое сецессион? В переводе с немецкого это слово означает «отделение», «обособление». В 1892 году группа молодежи взбунтовалась против академических правил и покинула Ассоциацию австрийских художников. В знак протеста.
Среди бунтовщиков были талантливые ученики Вагнера. Но и он в стороне не остался. Им-то терять было нечего, а вот его поступок был по-настоящему смелым.
Потом Вагнер создал самые красивые здания Вены. Среди них – два небольших павильона станции Карлсплатц Венского Штадтбана.
Это необычные сооружения: изящные и в то же время новаторские. Конструкцию держит металлический каркас, и он отчетливо виден. Чтобы это подчеркнуть, Вагнер заполнил стены тонкими мраморными панелями.
Ну а подсолнухи, золото и металлическое кружево сделали павильоны похожими на произведения ювелирного искусства. Так решить сугубо утилитарную постройку способен только большой художник. Впрочем, сам Вагнер считал, что красивым может быть лишь современное.
Поэтому и торопился