Больше всего павильон был похож на гигантскую оранжерею. И это неслучайно. Его автором был садовник – Джозеф Пакстон. Весьма амбициозный садовник, который не побоялся подать свой проект, нарисованный от руки, на серьезный конкурс.
Как он сделал расчеты, не очень понятно. Но в итоге получился каркас из металла с воздушными стеклянными заполнениями.
Идею этой конструкции он нашел в собственной оранжерее. В то время была в моде гигантская кувшинка, которую в честь королевы Виктории назвали Виктория-Регия. Кувшинка была большая и настолько прочная, что на ней мог стоять человек.
Пакстон сообразил, что кувшинка выдерживает такой вес потому, что поверхность ее листа усилена прожилками. И использовал эту идею.
На самом деле идея была не нова. В ее основе лежала та самая каркасная готическая конструкция, от которой отказались уже много столетий назад.
Пришло новое время, конструкция оказалась кстати, только камень заменили на металл.
Хрустальный дворец, архитектор – Джозеф Пакстон, Лондон 1851
Новые материалы и новые конструкции
Технический прогресс потребовал не только перестройки городов, но и появления новых типов зданий. Появились совсем другие задачи и функции, а значит нужны были новые материалы и технологии.
Теперь, чтобы перекрыть большие пролеты и обеспечить максимальное освещение, стали активно использовать металлические конструкции.
В 1857 году Сидни Смёрк спроектировал Читальный зал Британского музея с величественным куполом. Купол огромный и состоит из 20 металлических ребер, которые сходятся к световому фонарю. Но свою новаторскую конструкцию Смерк открывать не стал, а замаскировал декором в неоренессансном вкусе.
В другом читальном зале – Библиотеки святой Женевьевы в Париже – Анри Лабруст оставил тонкие чугунные колонны и арки открытыми. И оказалось, что это тоже красиво.
Появились крытые торговые галереи, пассажи с арочными сводами и куполами из стекла и металла. Из самых знаменитых: Галерея Виктора Эммануила II в Милане и московские Верхние Торговые ряды, которые нам привычнее называть ГУМ.
На железнодорожных вокзалах выросли огромные дебаркадеры, что опять стало возможным благодаря внедрению металлоконструкций.
К концу века конструкции больше не прячутся. А бюро инженера и строителя мостов Гюстава Эйфеля возводит башню, ставшую символом Парижа.
Верхние Торговые ряды (ГУМ), архитектор – Александр Померанцев, Москва, 1890 – 1893
Эйфелева башня, бюро Гюстава Эйфеля, Париж, 1887 – 1889
Галерея Виктора Эммануила II, архитектор – Джузеппе Менгони, Милан, 1865 – 1867
Первые небоскребы. Чикагская школа
А что же за океаном? Рост населения в Чикаго тоже был колоссальным: с 300 тысяч до 2 миллионов к концу XIX века. В 1871 году там случился Великий пожар: сгорело больше половины города. После этого встал вопрос: как его вновь отстроить? Ведь если все делать из камня и с украшениями, то быстро не получится.
Один из чикагских архитекторов Уильям Ле Барон Дженни внес предложение, которое состояло из 4 пунктов.
1. Строить здания многоэтажными – строительный бум после пожара взвинтил цены на землю.
2. Использовать в качестве основной конструкции не стены, а стальные балки. Почему? Потому что их вес меньше, а прочность выше. Стало быть, можно делать широкие окна и легко увеличивать количество этажей.
3. Применять огнеупорные материалы.
4. Ставить в зданиях лифты. На самом деле лифты знали и раньше, только боялись использовать – обрывались тросы. Но в 1854 году американец Элиша Отис придумал тормозные колодки, и дело пошло.
Именно на этих принципах и был основан проект первого чикагского небоскреба Дженни Home Insurance Building с несущим стальным каркасом. Высотки стали воздвигать одну за другой, последователей Дженни даже стали называть «Чикагской школой».
А самой яркой ее фигурой стал Луис Салливан, чья фраза «форма следует функции»[19] оказалась так близка архитекторам следующего века.
Guaranty Building в Буффало, архитекторы – Луис Салливан, Данкман Адлер, 1895 – 1896
Home Insurance Building, архитектор – Уильям Ле Барон Дженни, Чикаго, 1884–1885. Здание было разобрано в 1931 г.
Железобетон
Металл, стекло – это не все, что пришло в архитектуру в XIX веке. Еще одним важным изобретением стал железобетон.
Бетон знали уже более 2-х тысяч лет, но это не самый прочный материал, при определенной нагрузке он может не выдержать.
А вот армированный бетон, железобетон – другое дело. Его изобрел садовник Жозеф Монье.
Получилось забавно. Он замучился искать прочные кадки для растений: глиняные разбивались, а деревянные размокали. Поэтому сделал сам сетку из железной проволоки и замазал ее цементом. В 1867 году Монье эту кадку запатентовал. А когда понял, что сотворил, срочно получил и другие патенты. Но уже на строительство.
Человеком, который начал работать с железобетоном и осознал, какие у этого материала возможности, был архитектор Огюст Перре.
Поначалу в этот материал не очень верили. Прорывом стал дом на улице Франклина, который построил Перре в 1903 году.
Здесь даже на фасаде железобетонный каркас обнажен, а не скрыт. Банки отказывались выдавать кредит на строительство. Страховые отказывались страховать. Что за конструкция – дом из палочек! Все боялись, что он обрушится. Но материал оказался на редкость прочным и определил судьбу всей архитектуры ХХ века.
А что же дальше?
А дальше будет стиль, от которого все просто сошли с ума.
Дом на улице Франклина в Париже, архитектор – Огюст Перре, 1903
Часть 8
«Счастье есть». Стиль модерн (1890 – 1910-е гг.)
Искусство в жизнь. Красный дом Уильяма Морриса
Не каждому понравится, что архитектурой все чаще занимаются мостостроители и садовники. Что конвейер обезличивает предметы, а жизнь проходит в окружении штамповки.
То ли дело Средние века, когда вещи делались штучно, когда в них было тепло человеческих рук. Но, чтобы все сделать самому, нужно быть гением-универсалом. Именно такого человека выбрало время.
Уильям Моррис был богат, образован, одарен и оригинален. С детства он обожал Средневековье: скакал на лошади в доспехах и зачитывался Вальтером Скоттом.
Когда в 1859 году настала пора построить собственный дом, он сочинил его сам. Конечно, реализовал проект архитектор Филипп Уэбб, но