Айварс нахмурился. Пусть он потратил много сил на создание огненной клетки для заложников, его орёл не мог быть так слаб. Принц поспешил направить птицу в атаку.
Вэйлин на миг кинулся к брату, но поостерёгся прерывать его музыку. Что за мелодия? Простая и изящная как «Призыв ветра». Это и есть «Призыв»? Просто «Призыв»? Но звучит по-другому — более глубоко и проникновенно, словно Сюн звал ветер из самых глубин своего сердца. Прохладный и приятный, как родниковая вода в жаркий день. Спокойный и мягкий, как падающий лист.
Ярости огненного орла Сюн противопоставил безмятежность ветра и удержал её до конца. Птица билась о его мягкую силу и не могла ни раскалить воздух, ни пробиться вперёд. Её когти будто увязали в густой звенящей тишине ущелий, крылья не могли взлететь выше горных пиков.
Сюн не сразу заметил, когда музыка с той стороны стихла. Лишь краем уха он уловил тихий стон Вэя и распахнул глаза. Его брат лежал на земле в нескольких шагах позади, а над Сюном навис клинок Айварса.
Сюн широко раскрыл глаза и инстинктивно отклонился назад, подставляя под удар флейту. Губы Айварса тронула ухмылка. Голубой нефрит — крепкий материал, но не чета зачарованному магией металлу. Айварс уже давно пожалел, что не сломал тогда эту флейту. Теперь же всё закончится. Ничего личного.
Как вдруг глаза его метнулись вправо, нацеленный удар отклонился. Звон металла, и в сторону отлетел брошенный кинжал. Все взгляды устремились туда. Воин опустил занесённую в броске руку и сверкнул в сторону Айварса глазами, и этот взгляд светился смертоносной сталью.
— Прочь от моих детей.
Глава 26. Потери предстоит оплакать
Темнота окружала её последние сутки, а потому яркий свет за дверью показался ослепительней солнца. Но лучше бы эта дверь не открывалась…
— Ты в самом деле думала, что умнее меня? А я думал, тебе всё равно, что происходит с твоими сёстрами. Выходит, тот урок прошёл зря? Надо провести ещё один. На этот раз в назидание всем.
Она молчала. Пересохшие губы ещё могли молвить слова, но упрямо не размыкались. Видя, что провокация не удалась, он продолжил уже более серьёзно:
— Что же Аилань сказала тебе, что ты так расстаралась? Выгоды тебе никакой, стало быть, сантименты. Как это по-женски. Может, расскажешь мне ту же историю, что наплела тебе младшая сестра?
Снова молчание.
— Почему ты не хочешь? Расскажи, и я всё забуду. Ты вернёшься к себе и продолжишь жить, как ни в чём не бывало. Неужели секреты Аилань того не стоят?
Он ищет новый «крючок», которым бы смог держать Аилань. Зачем? И прежние прекрасно работают. Если только… он не хочет от прежних избавиться! Она сжала губы в тонкую линию, чтобы ни издать ни звука.
— Ну же, скажи. Чем она проняла такую, как ты? Какой тайной? — продолжал ласково настаивать он. — Может, Аилань рассказала тебе трогательную историю о любви? А иначе что ещё способно поколебать твоё зимнее сердечко?
Он подозревал. Как и она, он подозревал, что Аилань может иметь узы за пределами Редаута. Слишком хорошо Аилань овладела ветром. Кто-то явно наставлял её в основах, а значит она знает кого-то с той стороны поля боя. Он хочет использовать эту связь, а потом жестоко разрубить, как рубил всегда.
Качнулись цепи. С пересохших губ не сорвалось ни звука.
— Как хочешь, — помрачнел он. — Не вини меня за жестокость. А впрочем, можешь винить. Когда смерть придёт за тобой.
Он направился к двери, и лишь тогда позади услышал тихий ответ:
— Иногда свобода и смерть — родные сёстры.
Он остановился на миг. Лишь на один миг. Но не обернулся, вышел и закрыл дверь, вновь погрузив темницу во тьму.
* * *
Сюн стоял как громом поражённый. Ураган, что он создал, стих, на поле почти никто не сражался. Все выжившие смотрели на своих правителей, что стояли друг напротив друга.
— Оте…
— Не ранен?
— А… нет.
— Помоги брату.
Венмин бросил в его сторону бурдюк с водой. Сюн быстро его подхватил и плеснул на рану Вэя, тот тихо зашипел. Сюн наиграл на флейте «Исцеление», и лицо Вэя заметно разгладилось. Рана неглубокая. Основной удар на себя приняли доспехи и ныне сломанный меч. Сюн приподнял Вэя за плечи, и они оба в удивлении уставились на отца.
Айварс тоже пристально разглядывал его и размышлял. Ведь принц дал своим людям чёткие приказы: если армия князя выйдет из Вилмара, нужно захлопнуть огненную ловушку и убить заложников. Но если бы огненная клетка сгорела, это бы тотчас все заметили даже отсюда. Так откуда здесь князь? А потом принца осенило.
— Неприметная одежда, простые доспехи. Вы никак прибыли один, князь Венмин?
— Вы говорили: если вмешается армия, вы убьёте заложников. Армия осталась на месте. Но я не позволю вам убить моих сыновей.
— Тогда вам придётся умереть вместо них.
Айварс принял боевую стойку. Отрезанный кончик пальца всё ещё кровоточил, и Айварс играл на инструменте сквозь боль. Однако меч всегда придавал ему больше сил и уверенности. В отличие от музыки, с мечом не нужны ни чувства, ни эмоции, лишь отточенные многочисленными поединками движения.
Венмин не стал ждать. Резким движением он вынул меч из ножен и левой ногой оттолкнулся от земли. Когда между противниками осталась пара шагов, князь сделал молниеносный выпад. Айварс поставил блок, но даже не успел начать контратаку, как на него посыпались ослепительно быстрые атаки. Айварс не отступал ни на шаг, но приходилось защищаться настолько филигранно, что нельзя было ошибиться в движении и на толщину волоса.
Сосредоточенные глаза князя не упускали ничего. Этот человек никогда не владел искусством музыканта и полагался исключительно на силу своего тела и меча. В других княжествах Венмин был известен как человек доброго нрава, как правитель, который плывёт по течению и не более. Ему даже жену навязали, и злые языки удивлялись, как у такой четы вообще могло родиться два сына, и княжеские ли это дети. Но сейчас любой видел, это действительно его дети, которых отец пришёл защищать до последнего.
Первые минуты принц только оборонялся. Он фехтовал с Вэйлином, мерялся силой музыки с Сюнлином, и теперь держал оборону перед противником, прибывшим со свежими силами. Но Айварс не зря славился, как лучший воин Редаута. Постепенно он стал отвечать на атаки. Сначала