Утром пришла весть, что лорд-регент Паллиако готов объявить приговор изменнику Доусону Каллиаму.
Китрин
Если бы в лавке у портного Китрин знала, что ей потребуется платье для дворцового зрелища казни, то выбор нарядов, скорее всего, был бы другим.
В Ванайях городская тюрьма была открытой – те, кто ожидал решения своей судьбы, торчали у всех на виду и служили посмешищем. Зато правосудие герцога свершалось при закрытых дверях, а тела казненных или хоронили, если семья способна была заплатить, или оставляли в холмах за городом.
В Порте-Оливе делалось наоборот. Магистрат выносил решение частным порядком, однако после приговора – или после уплаты пошлины – преступник получал наказание открыто, при всем честном народе.
Проводить судебную церемонию в присутствии высшей аристократии ради казни, которую все заранее считали неотвратимой, казалось по меньшей мере странным. И уж точно скудный гардероб Китрин для этого не подходил.
В итоге из двух платьев она выбрала более темное. Светлое имело более простой силуэт и строгий вид, но Китрин даже после обсуждений с Паэрином Кларком слабо представляла себе, сколько времени будет продолжаться процесс. Она решила чуть подвести глаза для выразительности, но не злоупотреблять краской для лица: если в зале окажется жарко, будешь выглядеть растаявшей. Ожерелье и браслет, купленные после пожара, составляли весь запас драгоценностей, и в итоге, перепробовав разные сочетания, она остановилась на тонком серебряном ожерелье, решив обойтись без браслета. Незачем создавать впечатление, будто она соревнуется с аристократами. Чем проще, строже, формальнее – тем лучше.
Раздумывая о платьях, Китрин чуть было не решила переменить выбор, как вдруг поняла, что мнение двора не очень-то ее заботит. Для антейских вельмож она чужестранка и полукровка из купеческого сословия. Даже надень она самый прекрасный наряд с лучшими драгоценностями, обращаться любезно станут лишь те, кому есть надобность в ней как в банкире, остальные попросту будут делать вид, что не замечают ее присутствия.
Нет, заботило ее то, что она увидится с Гедером. А это совсем уж ни к чему. Она не ребенок и не восторженная девочка из поклонниц Сандра. Если Китрин с Гедером предпочтут считать, что между ними что-то произошло, значит так и есть. Если решат, что ничего не было, значит ничего не было. Идти ко двору так, будто у Гедера есть время, интерес и желание с ней общаться, было бы глупостью.
Однако Гедер вел разговоры об открытии банковского филиала, стало быть стремление хорошо выглядеть в его присутствии не такое уж неразумное.
В конце концов она надела браслет перед самым выходом. Не для Гедера, Паэрина Кларка или кого бы то ни было. А просто потому, что вещица ей нравилась.
Летний зной мало-помалу терял власть над городом. Небо по-прежнему синело, но уже не так ярко, и Китрин не удивилась бы, случись завтра тот самый дождь, которого так давно ждет Смитт. Она вошла на кухню, где незнатным приглашенным полагалось дожидаться выхода. Где-то в комнатах особняка готовились к выходу барон Ватермарк, его жена и дочери, и никому не полагалось покидать двор, пока хозяева не дадут знак. К счастью, повар оставил гостям тарелку с печеньем и сыром, чтобы перекусили перед отбытием.
При виде Паэрина Кларка, в простой тунике и узких штанах, подпоясанного тонким кожаным ремнем, Китрин перестала сомневаться в своем выборе платья. Паэрин улыбнулся и отвесил полупоклон, она ответила тем же и потянулась за печеньем.
– Что ж, по крайней мере, дело складывается нескучно, – заметил Паэрин. – Не каждый визит в страну начинаешь с чествования героя-полководца, а потом попадаешь на его казнь.
– Мы о нем что-нибудь знаем? – спросила Китрин с набитым ртом, полным сливочного масла и соли, едва скрепленных мукой.
При всех недостатках гостеприимства повар Даскеллина хотя бы не жалел продуктов, и вкус был всегда отменный.
– Я с ним встречался несколько раз. Он был ключевой фигурой при возведении Паллиако на трон, по горло в дворцовых интригах с самой первой нашей встречи. Твердый склад ума, для нашего брата никакой пользы.
– Что ж, не буду о нем долго горевать. На что обращать внимание во время суда?
– Не знаю, – ответил Паэрин. – Прислушивайтесь к тому, что будут говорить о мятеже. Если у Каллиама были сторонники, именно сейчас их планы терпят крах.
– Хорошо, – кивнула Китрин. – Я думала, что наказанных будет больше. В дело ведь замешан не только дом Каллиамов.
– Верно, но Каллиам всех возглавил. А из других кое-кто предпочел примириться с властями. Каллиама схватили, потому-то он и выделяется из прочих.
Дверь приоткрылась, на кухню заглянул один из младших лакеев.
– Лорд и леди выходят, – сообщил он. – Идите скорее, иначе нас оставят здесь.
– А я-то думала, это мы их ждем, – сказала Китрин.
– У благородных свои правила. Остается только кивать, кланяться и терпеть.
– И справлять нужду перед уходом, – ворчливо заметила Китрин.
– Да-да, – улыбнулся Паэрин. – И это тоже.
Канл Даскеллин с семьей расположился в паланкине, сразу подхваченном десятком рабов, Китрин с Паэрином в конной повозке следовали за ним на почтительном расстоянии. С приближением к Кингшпилю Китрин начала понимать, насколько огромная собирается толпа. Все улицы и проулки полнились вельможами, их слуги отчаянно переругивались, стараясь пробиться вперед и крича о привилегиях и этикете, – так рыбаки после ловли переругиваются из-за сетей. Повозка, везущая Китрин и Паэрина, свернула в сторону за четверть лиги до башни и остановилась.
– Благодарю! – крикнул вознице Паэрин Кларк, бросая ему медную монету.
Китрин сошла с повозки и спросила:
– Дальше пешком?
– Как нам и подобает по званию, – ответил он, предлагая ей руку.
Архитектура залы оказалась великолепной. Не важно, где ты стоишь и высок ли человек перед тобой, главное возвышение в конце залы было видно отовсюду. Гедер сидел в бархатном кресле, рядом расположился Астер. Китрин едва сдержала порыв помахать им рукой. Зрелище этой парочки делало все похожим на театральное представление, хотя Китрин и понимала, что это не так. Гедер не играет роль лорда-регента, он и есть лорд-регент. Если исполнять роль лорда-регента и быть лордом-регентом – не одно и то же.
Жрец Басрахип стоял поодаль