Это значило, что предстояло добыть лодку.
– А вы, стало быть, моряки? – спросил йеммут.
– Мне приходилось раз-другой тянуть канаты, – ответил Маркус.
– Мне приходилось раз-другой петь молитвы, – съязвил йеммут, на удивление четко выговаривая слова, несмотря на внушительные бивни. – Это не значит, что я священник.
Перед глазами лежал порт Суддапала. Причалы далеко вторгались в широкую синь моря и походили на длинные мосты – Маркус воображал себе, что они тянутся до самой Лионеи. После тимзинов самой многочисленной расой в Суддапале были йеммуты, подобные нынешнему собеседнику, – плотные, сильные, устрашающего вида, но обычно более приветливые, чем Пыкк Устерхолл. Приятно было осознавать, что раздражающая манера Пыкк принадлежала ей одной, а не целой расе.
– По-видимому, путь нам предстоит довольно спокойный, – объяснил мастер Кит. – Насколько я понимаю, худшая часть сезона штормов уже позади, а если судить по виденным мной картам, течение вынесет нас примерно в то место, куда нам нужно.
– Виденные вами карты, – повторил йеммут. – Стало быть, вы на месте не были?
– Нет.
Йеммут качнул массивной головой:
– Да вы просто пара олухов.
– Зато мы вполне дружелюбны, – ответил мастер Кит. – И у меня есть некоторая сумма золотом.
– Золото тонет, – заявил йеммут. – Деньги-то взять я могу, да только мне гадко всякий раз, когда олухи из-за меня гибнут. Давайте так. Я приму плату за посредничество – сумма небольшая, вас не разорит. Найду вам корабль и кого-нибудь, кто умеет с ним управляться.
Маркус посмотрел на мастера Кита. Актер хмурился.
– Мне бы не хотелось брать с собой посторонних, – признался он. – Дело у нас довольно щекотливое.
– Знаете, что еще бывает щекотливым? Мой…
– Боюсь, нам может грозить опасность, – добавил мастер Кит.
– Я о том и толкую.
– Кит, – вмешался Маркус, – заплатите ему. Если найдем что-нибудь получше, то ждать не обязаны. А если не найдем, то это годный выход.
Кит вздохнул, отсчитал семь серебряных монет и подвинул их через стол к йеммуту. Тот взял деньги, кивнул, с усилием поднялся из-за стола и, тяжело ступая, пошел к пристаням. Маркус проводил его взглядом.
– Вы думаете, он всерьез будет кого-нибудь искать? – спросил Маркус.
– Да, – ответил Кит. – Иначе я не дал бы ему денег.
– А, вы же умеете распознавать. Все время забываю.
Одной из особенностей Суддапала оказалось полное отсутствие гостиниц и постоялых дворов. Путешественники в городе были не в диковину, однако искать ночлег – значило ходить по дворам, пока не найдешь владельца свободной комнаты или места в сарае, который пожелает уступить их за плату. В хорошую погоду Маркус с Китом шли на большую городскую лужайку в центре и располагались там походным порядком – так же, как прежде на дорожных обочинах. По лужайке с вечерних сумерек до поздней ночи ходили тимзинские мальчишки, торгуя печеной рыбой и козлятиной, разложенной по мискам из черепаховых панцирей. Погода стояла безоблачная, чистый морской воздух не таил угрозы, поэтому Маркус с Китом даже не ставили навес над походными постелями. Лошадей держали в стойлах, хотя другие путники просто выпускали своих пастись на лужайке, где те щипали траву и спали одним большим табуном.
Маркус, заложив за голову руки с переплетенными пальцами, скользил взглядом по созвездиям. Он уже не помнил, когда в последний раз смотрел на звезды.
Рядом вздохнул мастер Кит.
– Может, зря мы не пошли морем, – пробормотал он. – Взяли бы лодку в Маччии. Или двинулись бы западнее, в Кабраль, а оттуда под парусом, вышло бы скорее.
– Вы ведь говорили, что на течения трудно полагаться.
– Все равно дело кончается тем, что мы прибегаем к чужой помощи.
– Нам неоткуда было знать. Оставалось только догадываться. У нас слишком уж мало сведений.
– Да, – подтвердил Кит. – Видимо, так и есть.
На дальнем краю лужайки кто-то тронул струны небольшой арфы, полилась мелодия.
– Вы по-прежнему за нее волнуетесь?
– За Китрин?
– Угу.
– Да, – ответил Маркус. – Однако мне кажется, что вы правы. Она не рассчитывала бы, что я приду и спасу. Так что я как минимум ее не разочарую.
– У вас горечь в голосе.
– Это потому, что я гнусный старик без всяких иллюзий в жизни. Видите вон те четыре звезды в ряд? У самого горизонта?
– Вижу.
– Там, где я родился, их не видно. Слишком далеко на севере. Оттуда многих звезд не разглядеть.
Кит вместо ответа только хмыкнул.
– Вы путешествовали по миру, – продолжал Маркус. – Что для вас самое странное из виденного?
– Мм… Дайте вспомнить. В Гереце есть озеро, называется Эсасмадде. А в середине водоворот, как бывает в водостоке, когда уходит последняя вода. Только озеро никогда не пустеет. А посреди водоворота стоит башня. Пять этажей, совершенно недосягаемая. Говорят, она осталась со времен драконов.
– Как думаете, что там?
– Может быть, тюрьма. Место, куда драконы бросали неугодных рабов. Или последний приют Дракки Грозоврана. Я и вправду не знаю, что там. А у вас? Что для вас самое странное из того, что вы повидали в мире?
– Наверное, вы.
– Ну что ж, по крайней мере, честно.
Мелодия арфы сменилась – тихая музыка полилась как бы сама собой, подхваченная ночным воздухом.
– Кажется, третья струна фальшивит, – заметил Кит.
– Самую малость, – подтвердил Маркус. – Впрочем, вы ведь не платите за музыку.
Сон мерцал где-то на краю сознания Маркуса, не торопясь приходить всерьез. Кит пошевелился на постели. По небу ярким бликом скатилась звезда: раз – и нет, Маркус даже не успел ничего сказать.
– Знаете, – совсем тихо произнес Кит, – кажется, я могу сделать так, чтобы кошмары прекратились. Если хотите, попробую.
– И как вы это собираетесь делать?
– Я бы сказал, что в случившемся нет вашей вины. Сказал бы, что вас простили. Со временем вы мне поверили бы. Прибавилось бы покоя. Сколько-то сна.
– Если бы вы попытались, мне пришлось бы вас убить.
– Все так плохо?
– Все так плохо, – подтвердил Маркус.
– От этого не исчезнут воспоминания.
– От этого исчезнет то, что означают воспоминания, – возразил Маркус. – Это куда хуже. А кроме того, кошмары мне сейчас не снятся.
– Я заметил, – сказал Кит. – Подумал, что это странно. Вы кажетесь почти довольным. Это настораживает.
– В Порте-Оливе у меня было все. Спокойная работа. Отряд,