Я снова подумала про тихое призрачное пение, которое то ли мне мерещилось, то ли действительно звучало где-то поблизости. Что это могло быть? Может, кто-то из тех, кто приобщен к этому месту, исполняет некие песнопения или мантры? И в какой, интересно, дурдом я попала на этот раз? Что тут вообще происходит и чем эти люди тут на самом деле занимаются? И смогу ли я здесь отыскать пропавшую Веронику, а заодно и другую девушку по имени Елена?
Или эти бедные девушки стали жертвой некоего маньяка, который каждый третий год уносит с собой неведомо куда по одной блондинке? Тогда, если следовать этой версии, то почему в этот раз этот неведомый злодей решил забрать двух блондинок? А по словам не совсем вменяемой Яны, если верить ее бредовым снам, то будет еще и третья светловолосая девушка. И ею вполне могу быть именно я. Да уж… и стоит ли принимать всерьез слова странной девицы, которая в свое время лечилась в психиатрической больнице?
И почему я не позвонила Мельникову и не попросила его разузнать о тех пропавших без вести девушках, о которых в этом городке ходят пугающие легенды. Меня тут же, словно некая вспышка, пронзила еле уловимая мысль. А что, если… Но нет — я услышала шаги за приоткрытой дверью, ко мне снова вернулся Степан Петрович и тем самым сбил меня с некой важной мысли. Ладно, к своим размышлениям я вернусь позже. В данный момент меня волновало, что будет происходить дальше в этом странном месте? Что эти люди собираются предпринять в отношении меня? Смогу ли я тут обнаружить разыскиваемую Веронику? И получится ли у меня выбраться из этой волшебной «Шангри-Ла» целой и невредимой?
«Конечно, получится! — подбодрила я себя. — И не из таких мест приходилось выбираться».
— Вы не соскучились? — спросил он, входя в коридор. — Мы сейчас с вами, уважаемая Татьяна Александровна, поднимемся на второй этаж. Внизу мне пока еще не удалось создать условий для жизни.
Я не стала сопротивляться приглашению и не стала в этот раз дожидаться, когда меня возьмут под локоток, чтобы провести до нужного места. Пока поднимались, я поинтересовалась:
— Как вам вообще пришла в голову идея поселиться в этом медвежьем углу? Наверное, это влетело вам в копеечку?
— Вовсе нет, — ответил Степан Петрович. — Я не покупал эти развалины и вообще… Это была не совсем моя идея.
— Вот как? А чья же?
— Будете много знать… сами знаете, что случится. А вы еще такая молодая. — Это прозвучало как скрытая угроза. — Скажу вам, что я всего лишь здесь… как исполнительный директор, руководитель, администратор, называйте, как хотите.
— Поняла, значит, вы подчиняетесь кому-то более могущественному, — заметила я. — А я-то думала…
— Вы слишком много думаете. Для такой красивой молодой женщины, да еще и блондинки, это не совсем правильно. Но, хочу сказать, вы уникальная женщина. Просто уникум.
«Блондинка…»
— Понятно, — промычала я и ответила в стиле блондинки: — А я уж думала, вы торгуете картофелем и яблоками из своего сада. Или поставляете лягушек из пруда в парижские рестораны. А тут вон все как серьезно.
— Вы напрасно ерничаете, Татьяна Александровна. И я вам скажу, не каждую выгоду можно измерить деньгами, — назидательно промолвил Степан Петрович.
— Ну конечно, вы же община! — продолжала я язвить. — Вы ищете путь во тьме, на это, конечно, никаких денег не жалко!
— Вы прячетесь за маской иронии, Татьяна Александровна, — неодобрительно заметил мой собеседник. — А ведь ирония — это не что иное, как способ спрятаться от проблем. А также это хорошее прикрытие, чтобы замаскировать волнение и страх. Вы же боитесь, госпожа репортер, или кто вы там на самом деле. Чую, вы меня ловко обманули.
— Так же, как и вы меня, — тут же ответила я. — И наверное, самое время открыто поинтересоваться, когда вы успели завести дружбу с теми самыми хулиганами, от которых спасали меня, прогуливаясь по дворам вечернего Тарасова? Или вы решили взять их себе на воспитание?
К этому моменту мы закончили подъем по темной скрипучей лестнице и оказались на втором этаже дома. Мой провожатый поднимался следом за мной, я не могла видеть выражение его лица, и определить его намерения тоже было сложно. Однако стоило мне выйти на просвет, как я тут же обернулась, готовая к любым неожиданностям. Мой спутник не вызывал никаких опасений, только сплошные подозрения. Он был хмур, но спокоен.
Он никак не отреагировал на мой провокационный вопрос, а лишь указал рукой на глухую дубовую дверь, окованную железными полосами.
— Сюда, пожалуйста! — проговорил он.
— Вы уверены? — Я с сомнением посмотрела на подозрительную дверь.
— Абсолютно! — ответил Степан Петрович и, открыв незапертую дверь, вошел в небольшую, с низким потолком комнату. — Это наша келья. В таких мы живем. Уж извините, это вам не пять звезд. Скромно, да, но достойно.
Полностью согласна, что это далеко не «пять звезд», но на это я и не рассчитывала. В данном случае слово «келья» было уместно как никогда. Помещение действительно являлось таковым, и в незапамятные времена здесь, вполне возможно, кто-то достойно и скромно жил. А в том, что мой провожатый является продолжателем этих традиций, я очень сильно сомневалась.
— Вы живете в такой келье? — скептическим тоном спросила я.
— Конечно.
— Вы опять мне врете! — презрительно ответила я. — Вы просто патологический врун! Интересно, что вы скрываете за своей постоянной ложью? Тоже страх? Или что-то еще…
— Татьяна Александровна, милочка, почему вы всегда пытаетесь уличить меня во лжи? Я не понимаю…
— Вам пояснить? — Я начала заводиться. — Посмотрите на эту комнату! И посмотрите на себя — природа вас явно не обидела ростом. Кровать, которая тут расположена, рассчитана на человека явно меньшего роста. Да она даже для меня будет маленькая. Или в вашу личную келью был доставлен кожаный диван или ортопедическая кровать два на два?
— Татьяна Александровна, что вы завелись, ей-богу…
— И вы, уважаемый, не ответили на мой вопрос, который я вам задала, когда мы поднимались по лестнице. Интересно послушать, какую ложь вы мне расскажете.
— Ваше последнее замечание я воспринимаю лишь как вашу неудачную попытку пошутить. Так же, как и ваш вопрос, касаемо… Люди, которых вы здесь видели, не имеют