Порой ему отчетливо виделись те времена, когда еще никто не строил башен. Льоры тех лет, обвешанные тяжелыми золотыми украшениями, носились по земле в громоздких самоходных колесницах на кристаллах, пугая народ чудесами природы: громом среди ясного неба, разверзшейся землей, цунами, – и так заставляли поклоняться себе как богам.
Потом явились времена великих восстаний, когда ячед поумнел и осознал, что магия самоцветов доступна всем. Мнимые избранные пошатнулись, когда пришли новые, выходцы из якобы «глухих». Но эти страницы старательно вымарались всеми исследователями, их называли чем-то вроде аналога земных «темных веков», утверждали, что не сохранилось записей.
Тогда-то сложились основные кланы льоров, древние потеснились, уступили место более молодым. Но стоило новым чародеям осознать, что силу самоцветов можно черпать бесконечно, продлевать свою жизнь и творить невероятные чудеса, как они делались не лучше предшественников.
Так и тянулась невеселая история Эйлиса, со временем восстания ячеда ушли в прошлое, якобы «глухие» теряли знания, которыми с ними когда-то делились льоры. Напротив, новые правители вбивали им в головы, что есть избранные и отвергнутые волей самоцветов. Нармо переживал все как наяву, отчетливо рассматривал вероломные картины.
Сначала ему представлялось, что это просто бред, сопротивление организма. После эксперимента Илэни скептически заметила, что никто не гарантирует выживания. И несколько дней все тело чародея пронзала адская боль агонии. Когда-то яшмовые льоры научились проводить ритуал, смешивая осколки чужих самоцветов со своей кровью, усиливая таким способом свою не слишком выдающуюся магию. Но мало кто пробовал на себе, мало кто жаждал страданий. Лишь чума окаменения толкала на отчаянные меры.
Казалось, что с магией всех камней удастся превратить свое зеркало в портал. Тайну ценнейшего артефакта Раджеда так никто и не постиг. Приходилось действовать наугад. Но вот подвернулась небывалая удача.
«Девчонка как-то возвратилась в Эйлис – значит, заработал портал, – думал Нармо, переключаясь от размышлений к планам. – Но почему теневой шпион не нащупал привычную магию? Значит, все дело в девчонке. Она починила портал со своей стороны».
Нармо хмурился, сопоставляя все, что узнал. Он не меньше Раджеда бился над тайной каменного мира. И вот все факты обнажились, когда глупая девушка принесла свое предположение. Да еще отворила сломанный портал. Но как?
Яшмовый чародей жадно приник к магическому зеркалу, направляя на него энергию всех камней. Под пальцами стекло слегка потеплело и подернулось мутной дымкой. Выдало какие-то густые заросли, туманные джунгли, потом показало их обитателей, познакомило с жуткой образиной главаря островных бандитов. Кажется, тот пытал кого-то на своем острове, потрошил случайную жертву. Нармо криво ухмыльнулся: уж будто он так не сумел бы. Но не хотел.
Приятнее истязать не жертв, а врагов, как Сарнибу или Раджеда, сломленных, поверженных. Пусть он и не добил их, но все-таки одержал свою победу. А чудесные спасения благодаря друзьям не в счет.
Яшмовый сражался всегда только ради себя и шел вперед, не оборачиваясь ни на кого. Поэтому он упрямо плавил стекло зеркала, надеясь превратить его в портал. Нармо все отчетливее видел некий недружелюбный остров. На мгновение главарь бандитов обернулся, словно заметил какое-то движение. Льор дрожал от нетерпения, казалось, что цель достигнута. Если бы удалось прорваться на Землю, то он бы оставил Эйлис. И пусть Илэни мстила бы своему бывшему возлюбленному, пусть Раджед миловался бы со своей Софьей, покрываясь постепенно коркой пустой каменной породы. Возня этих насекомых уже не волновала бы истинного властителя двух миров. Или он прорывался вовсе не на Землю? У главаря бандитов на руках виднелась драконья чешуя… Впрочем, новый другой мир тоже подошел бы для завоевания.
Пальцы судорожно царапали неприветливое стекло, но внезапно оно пошло трещинами – и лопнуло, брызнув в лицо осколками. Нармо отпрянул, шипя от боли и ярости. Мелкие фрагменты зеркала врезались в скулы и подбородок, а из крупных осколков еще недовольно таращился смуглый неотесанный главарь. Он все еще недоверчиво осматривался, а потом с досадой плюнул через плечо, словно насмехаясь над неудачными попытками «великого» колдуна. Нармо в ответ яростно сжал зубы и топнул ногой, раздавив последние остатки своего волшебного локатора. Не на что смотреть!
По злой иронии судьбы, единственная связующая нить Эйлиса и другого мира находилась в янтарной башне. Опять кому-то все, а кому-то ничего! Раджед у себя радовался, проводил время с новой пассией, праздно листал книжечки в библиотеке.
Нармо же ощутил, что после неудачного взаимодействия с зеркалом постепенно иссякла его сила тысячи самоцветов. Вновь вены на руках просматривались бирюзовыми жилками под черными волосками. И все растратилось впустую, не принеся ни намека на результат. Может, он переусердствовал, может, неправильно рассчитал поток энергии. Или сочетание камней не подходило.
– Треклятые льоры! – возопил Нармо, разгоняя орды тараканов, скопившихся в его башне.
Когда удалось немного усмирить свой гнев, Нармо раздраженно вытащил осколки зеркала из лица и тщательно осмотрел остатки артефакта, просканировал магию, расположение полей. Он старался найти ответ, но ничего даже отдаленно не напоминало энергию портала. А ведь так хотелось прорваться хоть на кровавый остров для начала, заодно набить морду главарю бандитов. И далее по списку… Захватить мир. Или не захватывать. Нармо и сам теперь точно не знал. Без действия самоцветов маниакальное, исступленное желание отступало на второй план: ему ведь и так неплохо жилось.
Удавалось мыслить собственным спокойным, рассудительным голосом: «Кто такие льоры? Просто тираны… На Земле тиранам нужны были рабы, живая масса. А здесь все делает магия. И льоры методично истребляли провозглашенный ячед, а потом и друг друга. Но вот магия износилась, истрепалась… Да еще треклятый Страж вмешался в этот мир якобы из великого милосердия, чтобы спасти жизнь Раджеда. Только магия-то не выдержала. Сошла с ума, сказала: „Достали, хватит!“ – и решила законсервировать этот мир. Ладно, достаточно слов. За дело».
Нармо внутренне поежился при мысли, что необходимо восстановить мощь талисманов. Вместе с другими самоцветами он растолок и фамильную реликвию, поэтому остался только с собственной магической силой, а без талисмана она представляла собой жалкое зрелище. Зато чародей в полной мере чувствовал себя обычным человеком, ячедом. Он часто смеялся над льорами, которые без помощи волшебства порой не умели даже шнурки завязать.
И все же ныне вставал вопрос выживания. Не хватало еще, чтобы, например, Илэни использовала временное преимущество. Топазовая чародейка воспринималась только как полезный объект, вещь для достижения своих целей. Зато