– Мертвецы и могилы – вот моя вотчина, вот то, что делает мою силу неисчерпаемой, – проговорила она безразлично. – Моя тьма как катализатор для твоей. Ох, Страж, ты мог бы стать нам неплохим союзником.
Сумеречный Эльф ощутил пульсацию нараставшей вокруг черной воронки. Илэни тоже ее видела, а Нармо не считал нужным, только погрозив своей пассии:
– Илэни, я уже почти ревную!
Сумеречный Эльф застыл в губительных объятьях Илэни, которая не просто обвила его ледяными руками, но оплела дымными щупальцами тьмы. Черные топазы взывали к самым опасным уголкам мрачной души Стража.
– Что вы… Что вы сделали?! – шептал Сумеречный Эльф, простирая руки к небу, уже целиком закрытому непроницаемым дегтем грозовых облаков.
– Ты же всезнающий, догадайся, – все насмехался Нармо, возле которого уже безмолвно стояла Илэни. Ее ловушка сработала: голоса мертвых хлынули в голову Стража. И ушедшие в вечность глядели неискупимым чувством вины. Убитые им, умершие по его вине, но большинство – просто не спасенные из-за его всезнания. Однажды его наделили силой, чтобы всех защищать, одарили обостренным чувством долга и состраданием, но тогда же обрушился запрет невмешательства. Из противоречий и рождалась тьма.
– Дымчатые топазы – камни смерти. Я тоже слышу их, вечно слышу этот гул голосов! У нас похожие силы, не правда ли? Мы оба несем только смерть и разрушения. Разве нет? – проговорила Илэни, и Нармо не услышал, какой вселенской мукой был исполнен ее голос. Она ведь не выбирала свой талисман. Но все же она управляла силой, сама решала, как направлять ее. Сумеречный Эльф никогда не сумел бы помочь чародейке, проклиная ее за содеянное:
– Ведьма! Смерть – это неизбежная часть жизни! Но ты превратила свой дар в проклятье!
– Ты тоже. Своим предательством света. Не это ли случилось две с половиной тысячи лет назад? А что ты сделал четыреста лет назад? Благо? О! Нармо все рассказал мне, – отозвалась торжествующе Илэни, под стать яшмовому льору ядовито улыбаясь ярко-алыми губами.
– Скоро весь Эйлис будет знать. Все узнают, кроме Раджеда, который по-прежнему считает тебя своим другом. Какая ирония! – алчно возвещал Нармо.
– Ты же знаешь, что если во мне проснется тьма, то я вас не пощажу! – Рука сама тянулась к мечу, но Сумеречный Эльф все еще сдерживал себя. Мрачная тень все отчетливее выползала из недр подсознания. Монстр рвался наружу, срывая последние цепи.
– Да. Ну вот и проверим вероятность всезнания и вседозволенности. У тебя ведь есть ограничения.
– Паук! Стервятник! – проорал в отчаянии Сумеречный Эльф, непроизвольно добавив еще пару крепких слов из разных языков. – Откуда ты столько узнал обо мне?
– О… Это было сложно! Но я наблюдательный и использовал свое зеркало не только для слежки за красивыми девицами. Кое-какие архивы верховного семаргла Митрия все же находят. Здесь и там, там и здесь. Кое-что твой создатель-учитель раскидал в разных мирах, Земля тоже слухами полнится. Я еще триста лет назад догадывался, что мне пригодятся эти знания. Достаточно просчитать верное стечение обстоятельств.
– Архивы Митрия!.. Да он сам не знает истоки моей тьмы. Никто не знает! И все же… Если сейчас пробудится тьма… откуда тебе знать, что я не уничтожу весь Эйлис? – сдавленно прохрипел Страж.
– Игра ва-банк, – усмехнулся Нармо. – Такие времена настали: выбора не особо много. Но мне нравится риск.
Но слова тонули и обессмысливались, как и все мироздание. Уныние и безрезультатность всех попыток исправить всю жестокость Вселенной кидали в бездну.
– Зачем спасать тех, кто не хочет быть спасенным? Каждый раз терпеть упреки без вины и оставаться виноватым, – шептала тьма устами Илэни, но губы женщины шевелились беззвучно, потому что в голове поднялся вой тысяч колоколов.
– Тьма! – возопил Сумеречный Эльф, закрывая лицо руками, заламывая локти к молчаливому небу. И раскинувшиеся черные крылья придавали ему пугающее сходство с плачущим ангелом тьмы.
– Вот и истинный ты! Мы разбудили тебя! Как Раджед однажды разбудил меня! – почти пела топазовая чародейка, срываясь то в шипение, то в вой.
– Вы… уничтожили… и себя… и меня, – дрожали неверные слова, зазвеневшие новым восклицанием: – И этот мир! Только вы!
– Вот еще одна великая ложь. Пора бы рассказать Раджеду, пусть хоть перед смертью узнает правду, – говорил Нармо, не ощущая настоящего страха. Он не боялся смерти, не ценил и себя. Оставалось только смеяться над их общим омерзением.
Впрочем, чародей и его замыслы уже не интересовали Эльфа, никто не интересовал, в голове только на разные лады застыл призыв под барабанный бой: «Убей! Убей! Убей! Убей всех! Нет! Не здесь! Здесь слишком мало! Мне мало семерых! В другой мир! Вперед! Убей!»
Сумеречный Эльф расправил крылья, с которых осыпался тяжкий пепел и обжигающие искры. Тьма вела его прочь из Эйлиса, в другие миры, в далекие пределы.
Мало! Мало! Ей всегда было мало жертв! Мало убийств!
И лишь сила семарглов, дарованная Стражам, сдерживала ее – он убивал только обреченных, только тех, кто неизбежно погибал в следующие сутки по воле рока. Поэтому тьма вела прочь: в каменном мире разворачивалась своя фатальная драма. Фигуры расставили себя на шахматной доске. Два короля и королева, две черные фигуры и… едва ли безупречно белая. Но все же. Лучше, чем тот мрак, что сковывал разум Сумеречного Эльфа.
Не спасали ни мысли о дружбе с Раджедом – все ложь, все лишь для сокрытия секрета. Ни светлые чувства к Эленор – все равно не дотронуться, все равно она оставалась смертной. Ни вечный долг Стража – никому не был должен, если все гнали. Кого спасать, если никто не желал быть спасенным?
Каменистые пейзажи сменились незнакомыми полями. Нити магии колыхались натянутыми струнами. Другой, далекий, мир разверз пасть нескончаемого противостояния – то, что так жаждал мрак, который питался гневом, страхом, отчаянием… злом.
Они вели войну уже больше тысячи лет. Недолгие перемирия лишь распаляли ненависть. Они забыли, за что возненавидели