Нет! Он не умер! А если и умер, то это она, Мстиша, его убила. Убила!
Да что с ней такое!
Холодный порыв ветра полоснул по щекам, отрезвляя.
— Что же ты мне предлагаешь, твоей меньшицей сделаться? — со злой усмешкой спросила княжна, и боярин невольно отступил. — Я найду мужа, а ты поможешь мне. Ты обещал!
После вспышки горячности взгляд Сновида сделался безжизненным.
— Только доведи меня до колдуна. Большего я не прошу, — сухо добавила Мстислава. — А теперь уходи. Я спать хочу.
Она злилась на Сновида тем сильнее, чем безвольнее оказалась. Как мало ей требовалось, чтобы почти потонуть в приливе малодушия! Как дёшево Мстиша была готова продать свою любовь — за сладкие кушанья и мягкую перину. Княжна не хотела задумываться над словами Сновида, но они против воли лезли в голову, лишая сна.
До разговора с боярином Мстиша не допускала мысли о том, что Шуляк посмеет отказать. Она была дочерью князя и женой княжича, и всякое её желание должно было беспрекословно исполняться. Но слова Сновида походили на правду. Мстиша вспоминала рассказы Ратмира о колдуне, и в живот заползал неприятный холодок. Шуляку незачем ей помогать, и если он согласится, то наверняка заломит высокую цену. Насколько высокую?
Мстислава беспокойно поворочалась.
Возможно, он всё-таки удовлетворится серебром. А если нет? Что Мстиша могла дать ему взамен на услугу?
Под ложечкой противно засосало. Мстислава знала, что возненавидит себя, если уедет со Сновидом. Наверное, не сразу. Наверное, какое-то время ей удастся обманывать себя. Но рано или поздно Мстиша бросит всё и пойдёт на этот странный и страшный зов. Она пойдёт, но уже не сможет ничего изменить…
Дом и дети. Дети, чья мать при живом муже ушла к полюбовнику?
Мстиша открыла глаза и раздражённо хмыкнула. Спать в санях становилось невыносимо. Доски врезались в тело даже через ворох шуб и подстилок. Княжна перевернулась на спину и уставилась в чёрное небо. Перед глазами рябили медленно опускавшиеся на лес снежинки. Падая на щёки, они таяли не сразу, и Мстиша подумала о том, что одежда переставала греть. О том, как утром слышала жалобы Некрашки на кончающийся овёс для лошадей. О том, что сказал Сновид.
И в тысячный раз княжна заставила себя вспомнить осунувшееся лицо Ратмира, его дрожащие губы, стон боли. Муку, что она причинила собственными руками.
Пусть Сновид уходит. Пусть забирает с собой Некрашку и лошадей. Она останется. Мстиша пойдёт дальше. Она найдёт Ратмира или замёрзнет в этих снегах. Третьего не дано.
***
Утро выдалось неожиданно солнечным. Мстиша встала в непривычно приподнятом настроении и, чтобы не разговаривать со смурным Сновидом, отправилась в лес.
— Куда ты? — удивлённо окликнул её боярин.
— Хвороста наберу, — соврала Мстислава.
Сновид нахмурился, растерянно поправив шапку, но не стал останавливать княжну.
— Далеко только не ходи. Сумёты какие намело, заблудиться недолго.
Мстислава кивнула и коротко улыбнулась.
Хотелось отойти подальше от становища. Она присмотрела пригорок, где можно было постоять на солнышке. Снег, действительно, оказался глубоким, но Мстислава не боялась потеряться: на нём не виднелось чужих следов.
Добраться до места было нелегко. Ноги увязали в сугробах, и Мстиша набрала полные сапоги снега. Вскарабкавшись на взлобок, княжна замерла. Внизу лес редел, и в отдалении среди деревьев проглядывала избушка, из трубы которой стелился приветливый дымок.
Сердце застучало быстрее. Уж не дом ли это Шуляка?
От волнения Мстислава забыла, что собиралась понежиться под тёплыми лучами и порывисто обернулась, чтобы поскорее сообщить о своей находке спутникам, но не успела сделать и шага, как вросла в землю.
На тропе, саженях в двух от неё, стоял волк.
4. Чёрный волхв.
Мстише не приходилось встречать волков прежде. Отец любил тешиться ловами, но вид добычи, привезённой с поля, вызывал у неё отвращение. Поэтому о волках Мстислава могла судить только по шубе Стояны, которую та нахваливала за тепло и чудесную способность избавлять от болей в спине. Шуба, как и волчок из набившей оскомину колыбельной были серыми. Шерсть же зверя, застывшего напротив, вызывающе чернела на белом снегу.
Княжне не потребовалось особенного знака или чутья, чтобы понять: она видела перед собой существо, в которое превратился её муж. Мстиша просто знала. Но это знание ничем не помогало. Волоски по всей коже встали дыбом, и страх — чистый, идущий не из разума, а прямиком от тела, — заструился по жилам обжигающим холодом.
Нужно было спасаться, но оцепеневшая Мстиша не могла оторваться от тусклых жёлтых глаз, пытаясь найти в них хоть каплю человеческого. Ужас мешался с отчаянным желанием узнать в глядящем на неё с враждебностью и недоверием звере хотя бы крупицу Ратмира.
Волк слегка повёл носом, и Мстислава затаила дыхание. Он вытянул морду, настороженно принюхиваясь, и княжна, не отводя взгляда, принялась медленно снимать рукавичку. Кровь стучала в висках, точно взывая к её благоразумию, но Мстиша не позволяла себе слушать. Она оказалась лицом к лицу со своим самым страшным сном. То жуткое и немыслимое, что Мстислава так тщательно загоняла на задворки сознания, стояло перед ней во плоти. И, обуздывая ужас, княжна, точно молитву, не переставая твердила себе, что в темнице из шерсти и клыков был заключён её любимый. И что заточила его туда она сама.
Волк подобрался и тихо заворчал, когда рукавичка упала в снег, но Мстислава продолжала смотреть в полные подозрения глаза. Она помнила, как отец остерегал: прямой взгляд дразнит и вызывает зверя на поединок. Но существо, в очи которого она смотрела, не был зверем. Мстиша упрямо вглядывалась в янтарные зеницы, надеясь добраться до Ратмира. Она смотрела, как когда-то смотрел на неё сам княжич — минуя внешний покров, в самое сердце. Мстиша знала, что если только не струсит, сможет дотянуться до порабощённой волком души.
Медленно, по вершку, княжна начала простирать руку к зверю. Пальцы дрожали, и Мстиша боялась сделать даже вдох, так что закружилась голова. Поймав солнечный луч, в перстеньке вспыхнул камень, и Мстислава судорожно улыбнулась доброму знамению. Что, если её прикосновение вернёт Ратмира? Что, если, стоит ей дотронуться до чёрного меха, и на месте зверя окажется её муж? Ещё чуть-чуть, и волк сделает шаг к ней, и тогда…
— Мстиша, замри! — грубо разорвал мягкую тишину хриплый окрик Сновида.
Княжна вздрогнула, отдёрнув протянутую руку, а волк вздыбил шерсть и предостерегающе зарычал. Боярин бежал по