Мстислава опустила глаза и сделала беспомощный шаг назад. Она ничего не чувствовала. Она не имела ни малейшего понятия, как отличить Ратмира от обычного зверя. Да и была ли какая-то разница?
— Пожалуйста, — попросила Мстиша, и Сновид, чуть смягчившись, негромко проговорил:
— Не тревожься, волк крепок на рану.
Он снова кликнул Некрашку и, вскинув натянутый лук, вышел из освещённого костром круга, вступая в лесную черноту.
Но, к облегчению Мстиславы, зверь словно почуял опасность, и, побродив по лесу, Сновид возвратился ни с чем. Пыл его поугас, но готовность, с которой боярин схватился за оружие, зародила в душе Мстиши тревогу.
А утром она собственными глазами увидела следы. Волк и вправду подошёл совсем близко к их становищу, и при мысли о том, что это мог быть Ратмир, у Мстиславы затрепетало сердце. Разглядывая отпечатки на снегу, Сновид прищурился и мрачно усмехнулся.
С этого дня волк стал их постоянным спутником. Мстислава уже не понимала, шли ли они вслед за зверем, или это он преследовал их маленький поезд. Тем не менее каждую ночь, то ближе, то дальше, слышался тоскливый вой, а наутро они неизменно находили ставшие уже привычными следы крупных лап.
Дорога сделалась едва различимой, и они двигались медленно и тяжело. Мстислава не была уверена в том, что Сновид знал, куда следует править, но он стал слишком вспыльчив, и княжна быстро оставила попытки расспросить его. Мстиша полностью зависела от боярина, и чем дальше в дебри они углублялись, тем меньше веса имело её мнение.
В то же время появление волка странным образом приободрило Мстиславу. Она понимала, что он мог быть диким изголодавшимся зверем, который отбился от стаи и теперь рыскал по их следу, дожидаясь, пока люди потеряют бдительность и станут лёгкой добычей. И всё же даже крошечная надежда окрыляла Мстишу и возвращала начавшие покидать её силы. Пусть это был просто волк, она знала: где-то её ждал настоящий Ратмир.
Должно быть, Сновид тоже заметил произошедшую с княжной перемену, потому что в один из дней он отбросил всю сдержанность. Мстиша уже устроилась на ночь, когда боярин неожиданно вырос перед ней из темноты.
— Не ходи за ним, — прошептал он так, словно они продолжали давно начатый разговор.
Нахмурившись, Мстислава приподнялась на локтях.
— Что он может дать тебе? Что есть у него, чего нет у меня? Когда? Когда ты успела его полюбить?!
— Сновид…
— Разве ты не понимаешь, что эта затея с самого начала обречена?
Мстислава сглотнула и села. Глаза боярина блестели, и он был точно во хмелю.
— Ты вмешалась в чёрную волшбу, Мстиша. Подумай, какую цену тебе предстоит заплатить колдуну, чтобы хотя бы попытаться что-то исправить!
— У меня есть деньги, — непослушными губами вымолвила княжна, но Сновид только отмахнулся и порывисто схватил её. Ладони боярина оказались холодными и влажными.
— Ему не нужны деньги. Ему нужна будешь ты, Мстиша!
Сам того не замечая, Сновид сжал её пальцы добела, но Мстислава ничего не чувствовала. Она в страхе смотрела в расширившиеся серые очи, и если раньше Мстише казалось, что Сновидом движила лишь ревность, то нынче она видела, как сильно он тревожился за неё.
— Опомнись! Тебе не откупиться серебром! Тебе не выбраться невредимой. Мстишенька, — его брови изогнулись в мольбе, — не ходи туда. Его не выручишь, и сама пропадёшь!
— Зачем ты это говоришь? — Она выдернула ладонь и смотрела на Сновида с недоверием.
— Потому что ты сама не ведаешь, что творишь. Я надеялся, что смогу образумить тебя дорогой, но теперь вижу, что напрасно.
— Ратмир — мой муж, — твёрдо выговорила Мстислава.
— Да нет никакого Ратмира! — резко выкрикнул Сновид, заставляя княжну вздрогнуть. — Есть только тварь с волчьими зубами, в которой давно не осталось ничего человеческого! Пойми же наконец!
— Не смей! — попыталась возразить Мстиша, но Сновид не дал ей.
— Сколько он уже бегает волком? Что в нём осталось от твоего Ратмира? Послушай меня, — он снова ухватился за её трясущуюся руку, — послушай, Мстиша! Уйдём! Уйдём со мной! Я взял из дома столько серебра, что мы сможем сбежать ото всех! Нас никто не найдёт! Твой оборотень навсегда останется волком, и ты станешь свободна! Подумай, — Сновид приблизил своё лицо к Мстишиному, — мы построим дом, заведём детей, ты не будешь ни в чём нуждаться! Отец станет нам помогать… Ты будешь счастлива, Мстиша! Тебе не придётся ничем жертвовать, чтобы быть со мной!
Мстислава смотрела в горящие глаза Сновида и могла только мелко мотать головой. На слова у неё не хватало сил.
— Я дам тебе всё, душа моя, — продолжал горячо шептать боярин, — всё, чего никогда не даст тебе он. Ради меня тебе не придётся идти к волхву и мараться о чёрное колдовство! Я люблю тебя так, как никогда не суждено полюбить ему! Я вырос с тобой и знаю, какая ты на самом деле. Тебе не придётся скитаться впроголодь, мёрзнуть, растрачивать свою красу! Прошу тебя, останься со мной, Мстиша!
Сновид смотрел жадно и безумно, и Мстиславе показалось, что она начинает заражаться его сумасшествием. Мстиша на миг представила, как льнёт к груди Сновида, и он распахивает шубу, прижимая её к себе, кутая в свой запах и тепло… Этой ночью не было слышно волчьего воя, лишь ветер заунывно скулил в вершинах деревьев. Мстислава смотрела в некогда любимые глаза. Ей стоило только довериться Сновиду и больше ни о чём не думать. Он увезёт её туда, где тепло, где безопасно, где всё просто и понятно. Ведь что, если Сновид прав? Если Ратмир безвозвратно пропал? Коли так, не стоит и пытаться. В конце концов, не Мстислава виновата в том, что княжич превратился в волка. Не она ходила к волхву вымаливать для него такую страшную долю. Да, Мстиша сглупила, но ведь не со зла…
Она сморгнула. Тоскливо заныло сердце. Мстиша продолжала смотреть на Сновида, но ей стало мерещиться, будто он расплывается, а на его месте появляется иной. Вот знакомый шрам, вот насмешливые губы, прищуренные очи с беспощадным зелёным огоньком… Как вытравить из себя это лицо? Но ведь она почти не помнила матушку. Не помнила, потому что та умерла. Мстиша представит, что Ратмир тоже умер. Ведь