Как любитель продумать каждую деталь, мастер сотворил нечто божественно прекрасное в, казалось бы, земном воплощении. Женщина, выбранная Богом, в исполнении гения становится квинтэссенцией красоты как отражения ее внутренней чистоты и непорочности.
Мадонна здесь – не просто святая и мать Христа, но и женщина с утонченными чертами лица, грациозными движениями и внешностью. Художнику удалось разгадать загадку красоты, которая не мимолетно очаровывает, а таит в себе истины.
«Мадонна с младенцем и Святой Анной», Альбрехт Дюрер, 1519 г. / Метрополитен-музей, Нью-Йорк
Сезанн утверждал, что если талантливо написать тело, то сияние души проявится само. Рафаэлю это, пожалуй, удалось.
Как писал Джон Китс: «Красота есть правда, правда – красота – это все, что вы знаете на земле, и все, что вам нужно знать».
Тему материнства как связи поколений раскрывает другой гений Возрождения, только Северного, Альбрехт Дюрер.
Картина «Мадонна с младенцем и Святой Анной» изображает два поколения женщин, которые дарили свою любовь Иисусу Христу. Часто, упоминая о материнском подвиге Мадонны, мы забываем об одном важном нюансе – о той, кто стала ее поддержкой и опорой, вырастила и научила любить. Анна и Иоаким, будучи идеалом земной семьи, где царили принятие и смирение, получили в награду дочь, которая была пропитана их благодарностью Богу и вместила в себя столько любви, чтобы хватило на то, чтобы вырастить Спасителя.
Рука Анны на плече Марии – символ чувств матери к дочери, которые в отличие от чувств к сыну, вмещающих гордость, поддержку и веру в силу, имеют еще одну важную составляющую – понимание. Женщина может представить, что чувствовала Мадонна, Анна способна ее понять.
Обращаясь к другим представителям Северного Возрождения, мы не можем пройти мимо уже знакомого нам Лукаса Кранаха Старшего и его Мадонны с младенцем под яблоней.
Мадонна с младенцем под яблоней. Лукас Кранах Старший. 1530-е гг.
Обладая критериями красоты, характерными для времени и места, будь то длинные густые волосы, обволакивающие плечи и спину, или тонкие черты лица, обрамленные легким румянцем, Мария смотрит на нас, умиротворенно улыбаясь.
Младенец Христос, удивительно похожий на мать, держит в руке кусочек хлеба, символ Евхаристии, и яблоко, как аллегорию искупления первородного греха. Привлекает внимание поза младенца, которую художник выбрал не просто так. Она абсолютна анатомична и характерна для того возраста, в котором пребывает Спаситель на картине Кранаха. Мы наблюдаем, как согласно младенческим рефлексам, он опирается на ножки и подпрыгивает, нежно удерживаемый матерью.
В то же время поза отсылает к средневековым изображениями Мадонны с Христом, где Иисус обычно изображался вне возраста и времени. Лукас Кранах, умело создавая ощущение земных персонажей, делает акценты, сохраняющие преемственность и намекающие на божественную сущность персонажей.
Продвигаясь вперед по канве истории, мы окажемся в Голландии XVII века, в стране, где буржуазная революция сделала свое дело, выдвинув на первый план чувства и чаяния тех, кто раньше был вне объектива.
Картина Рембрандта Харменса ван Рейна открывает нам дверь в комнату, где в полумраке предстает Святое семейство. На заднем плане мы видим Иосифа, занятого работой, на переднем – Марию с младенцем. Казалось бы, мастер намеренно создает ощущение обыденности с помощью бытовых деталей, домашней одежды персонажей, цветов, но в то же время мы ни секунды не сомневаемся, что перед нами нечто вечное.
Святое Семейство Рембрандт Харменс ван Рейн 1645 г.
«Мадонна ди Лорето (Мадонна пилигримов)», Караваджо, 1604–1606 гг. / Базилика Святого Августина на Марсовом поле, Рим
Создают ли это впечатление ангелочки, спускающиеся с небес? Возможно. Однако более трогает жест Мадонны, оставившей книгу и наклонившейся над спящим младенцем.
Что произошло? Можно предположить, что маленький Иисус засопел слишком громко, либо шевельнулся.
В масштабах жизни ничего особенного, но не в масштабах материнского сердца.
В отличие от трепетного отношения Рембрандта к проявлению человеческих качеств героев и отражению этого в красках, Караваджо де Меризи, встречающий нас примерно в это же время в Италии, уделяет больше внимания противоречиям и неоднозначности, даже когда это касается самого святого – Мадонны и Иисуса.
Начнем с того, что моделью для написания «Мадонны Пилигримов» стала подруга художника, известная проститутка. Не спешите обвинять мастера в богохульстве, ведь он пытался создать максимально реалистичный образ, а моделью в то время могли быть только женщины определенного сословия.
Да и называли бы мы Караваджо гением, если бы не его способность быть честным с собой и смелым с другими? Эта работа задает множество вопросов, как безупречно актуальных во времена контрреформации, когда церковь искала козла отпущения и начала репрессии против куртизанок, которые еще вчера были почетными гостями во дворцах банкиров и кардиналов, так и вечных – что есть святость, а что грех? В чем отличие блудницы и праведницы? Где истина, если правда на стороне сильных?
Если попробовать абстрагироваться от того, кем была натурщица, то мы прочтем противоречивость и в самом образе Марии. Она, встречая паломников, может, и принимает их молитвы, но вся ее поза, начиная от ног, заканчивая желанием отодвинуть ребенка, говорит совсем об ином.
«1918 год в Петрограде (Петроградская мадонна)», Кузьма Петров-Водкин, 1920 г.
О том ли, что пилигримы не заслужили благословения, поскольку не чисты душой, или о том, что тяжелый путь, о котором свидетельствуют их грязные стопы, не всегда приводит к искуплению и духовному просветлению? Слишком много вопросов, ответы же каждый из нас дает свои.
С течением времени образ Богоматери приобретал разные обрамления. ХХ век привнес свои коррективы, связанные с революциями, войнами, прогрессом в науке и технике.
Кузьма Петров-Водкин поместил свою петроградскую мадонну в антураж революционного города.
При поверхностном взгляде нам кажется, что изображение не имеет ничего общего с теми картинами, которые мы рассмотрели ранее, но вскоре глаза считывают сочетание цветов красного и синего, символизирующее жертву и божественное предназначение, а пейзаж напоминает те, что мы видели на иконах и картинах европейских мастеров. Как бы не менялась идеология, политика, социальная ситуация, есть явления, неподвластные людской суете сует – Богородица, оберегающая новую жизнь наперекор всему.
Насколько бы не было велико желание найти рациональные ответы на вопросы с помощью науки, в том числе и психологии, даже поклонники