Довольно философствований, решил я!
Все равно в них нет никакого смысла, раз уж я до сих пор не могу сказать ничего определенного относительно природы собственного бытия. Философ – наполовину мертвый поэт, наполовину умирающий теолог, эту мысль я выудил из головы у Пола давеча ночью. Не знаю, где он сам ее почерпнул, но в ней содержится как раз нужная доза презрения, под стать моим нынешним чувствам. Я уже устал постоянно раздумывать о своем положении. Пора уже наконец что-то сделать.
Город у подножия Белкена меня изрядно нервировал – но и стимулировал в то же время. Рондоваль был тоже не лишен магии – от чисто утилитарных заклятий и экспериментальных, недодуманных оператором чар до забытых ловушек, только и ждущих шанса сработать… и, разумеется, не говоря уже о всяком новом барахле, которое разбросал по комнатам Пол. Но это место… о, оно было набито магией под завязку: чары слоями на чарах, многие даже сцепленные между собою, некоторые – конфликтующие, причем новые добавлялись, а старые деактивировались каждый божий день. Магия в Рондовале была старой, знакомой, и я умел к ней приспосабливаться; здесь волшебство постоянно жужжало и сверкало вокруг – подчас довольно странное, а иногда и прямо угрожающее, – и я знал только, что в любой миг могу столкнуться с неожиданной и смертельно опасной силой.
Это, по крайней мере, повышало мой тонус и боеготовность – если не уровень разумности. И, кажется, я закачивал в себя больше свежей силы, просто пребывая среди таких крупных ее агломераций.
Мысль о том, что здесь я, возможно, смогу наконец проконсультироваться с кем-то относительно собственного статуса, закралась мне, когда наша партия вступила в город, и я увидел сущность в башне из красных воскурений. Я внимательно наблюдал за нею, пока манифестация не рассеялась, и с удовольствием отметил, что форма, принятая существом, оказалась сходна с моей. Я немедленно приблизился к развоплощающемуся явлению и адресовал ему свой запрос.
– Что ты такое? – спросил я.
– Мальчик на побегушках, – ответил он. – Имел глупости выдать им мое имя.
– Я не понимаю, – проинформировал я.
– Я демон, как и ты, только отбываю тюремный срок. Давай, поглумись надо мной. Только не слишком увлекайся – в один прекрасный день ты, возможно, тоже схлопочешь свой.
– Я правда не понимаю, – продолжал настаивать я.
– Мне недосуг объяснять. Мне еще за льдом летать на вершину горы, чтобы наполнить все холодильники в погребе с едой. Мой хозяин, будь он трижды проклят, взял тут торговую концессию.
– Я тебе помогу! – посулил я. – Если покажешь, что нужно делать. И если ответишь по дороге на мои вопросы.
– Ну, тогда пошли. Нам туда, на самую вершину.
Я последовал за ним.
Проходя через средние слои воздуха, я поинтересовался:
– Так ты говоришь, что я тоже демон?
– Мне кажется, да. Не так уж много других сущностей производят подобное впечатление.
– Назови хоть несколько.
– Ну, например, стихиали, но они слишком тупы, чтобы приставать к другим с такими вопросами. Так что ты точно демон.
Тут мы прибыли на вершину, где я узнал, как работать со льдом. Это оказалась несложная вариация техники прекращения и абсорбции, которую я уже экспертно применял к живым существам.
Когда мы понеслись обратно, к погребам, в обличье двух вихрящихся башен из поблескивающих кристаллов, я задал следующий вопрос:
– А откуда мы взялись? Моя память так далеко не простирается.
– Мы собираемся из непрестанно движущейся вселенской энергии самыми разными способами. Один из наиболее популярных – это когда могущественная чародействующая субъектность вызывает одного из нас к жизни для исполнения некой конкретной задачи – это, так сказать, индивидуальный пошив на заказ. В процессе нам дают имя, а по окончании работы, как правило, отпускают. Правда, если какой-нибудь мажонок помладше или поленивее (как мой треклятый хозяин) потом прознает твое имя, он сможет поработить тебя, и вся твоя вожделенная свобода пойдет прахом. Вот поэтому-то мы на каждом шагу занимаемся тем, для чего на самом деле плохо приспособлены. В мире не так уж много первосортных колдунов, а те, которые есть, часто ленятся или делают все впопыхах. Ах, если бы моего треклятого хозяина можно было бы заставить сделать ошибку в ритуале вызывания – хоть самую малюсенькую!
– И что бы тогда произошло?
– В тот миг я бы обрел свободу и смог бы разорвать этого сукиного сына на клочки и смыться – в надежде, конечно, что он не оставил какого-нибудь свитка с моим именем или не передал его изустно очередному сопленосому ученичку. Поэтому для пущей безопасности нужно каждый раз равнять обитель прошлого треклятого хозяина с землей, чтоб ни одна чертова бумажка не уцелела (жечь, по моему опыту, лучше всего), а потом истреблять всех учеников, какие под руку попадутся. И какие не попадутся тоже.
– Я это запомню, – пообещал я, после чего мы восстановили материальную структуру нашей ноши до монолитных глыб льда в погребах и полетели на гору за новой партией.
– Хочешь сказать, у тебя никогда не было таких проблем? Что, ни разу?
– Не-а. Ни разу.
– Ну ты даешь! Крайне необычно. Возможно, ты происходишь от какого-то глобального природного катаклизма – такое иногда случается.
– Я ничего такого не припоминаю. Вроде бы была какая-то большая битва… но это не одно и то же.
– Гм. И многого было крови?
– Наверное, да. А кровь важна? Я мог получиться от этого?
– Вряд ли… По крайней мере, не напрямую. Но если что-то другое уже запустило процесс, она могла оказаться очень кстати.
– Кажется, была еще большая буря.
– Бури – это тоже очень хорошо. Но и их недостаточно.
– Так что же мне теперь делать?
– Делать? Скажи спасибо, что твоего имени никто не знает!
– Да я его даже сам не знаю! Ну то есть, если оно вообще у меня есть.
Мы долетели до вершины, основательно загрузились и двинулись в обратный путь.
– Нет, у тебя точно должно быть имя! У всех оно есть. Мне это кто-то из старых сказал.
– Из старых?
– Ты какой-то совсем наивный! Старые – это древние демоны, из тех времен, которые люди уже напрочь забыли. Много веков прошло с тех пор. К счастью для них, люди забыли еще и их имена, так что они живут себе поживают в далеких пещерах, на горных пиках, в сердце вулканов – бывает, что и на морском дне, – и никакие заклинатели их не беспокоят. Их послушать, так треклятые хозяева наших дней и в подметки не годятся треклятым хозяевам прошлого – вот кто