Все, что приходилось не по нраву в моем инстаграм*, грымза вымещала на Коротышке, а тот звонил моему мужу и слезно жаловался на судьбу и не скрывал, что причиной очередной драмы стала наша с мужем фотография.
Так появился еще один недоброжелательный наблюдатель моих соцсетей (об этом я, как обычно, узнала позже), о котором муж не сообщал, дабы оградить от еще одного помойного потока.
Вживую сожителя бывшей я видела всего один раз, когда с мужем закупались продуктами в одном из супермаркетов. Джо отоваривался для своего ресторана: при виде меня широко улыбнулся, замахал рукой и представился:
– Я Джо, очень приятно познакомиться, – и подал руку.
– Таня, приятно взаимно, – отвечала я, подав руку в ответ.
Джо лучезарно лыбился и позже сказал кучу комплиментов Дину.
– Какая у тебя чудесная жена! Как она улыбалась, глядя на тебя, мне так завидно, друг!
– Ты даже не представляешь, какая она умница и красавица, ты ее видел всего три минуты, а я с ней живу! – тщеславно, с гордостью ответил Дин.
– Мне и трех минут хватило, чтобы разглядеть, какая она удивительная. Я заметил, она сильно любит тебя, это бросается в глаза, – сказал Джо и помрачнел. Он понимал, что его жизнь отличалась от нашей, как небо и земля, но при этом не хотел покидать Кики, все еще считая, что однажды она исправится и они заживут сказочной жизнью.
Таким образом, я пользовалась большим уважением среди друзей и родственников Дина (по крайней мере, в его присутствии): кузены, дальняя родня, знакомые и соседи при виде нашей пары широко склабились и, образно говоря, снимали шапки. А незнакомцы, видевшие нас впервые, часто принимали за молодоженов и не были далеки от истины – мы оставались молодоженами даже через 4 года брака.
Люсильда
Дин очень хотел приблизить к нам младшую дочь (старшая уже долгое время была отрезанным ломтем). Образ жизни Люси не лез ни в какие ворота и не укладывался в голове: будучи 14-летним подростком, она 5 дней в неделю жила, ела и спала у подруг, позже сменившихся на парня, с которым дружила и училась в одном классе. Ее мать была рада избавиться от забот о дочери: не надо было по утрам возить в школу и привозить обратно: дочь ездила с теми, у кого ночевала. Иногда она звонила отцу, чтобы свозил в дом матери за вещами, Дин тут же бросался исполнять просьбу. Такси в нашей глубинке не ходило, поэтому единственным средством передвижения был собственный автомобиль.
Муж несколько раз пытался привезти дочь в дом, чтобы пожила у нас либо осталась насовсем, и очень надеялся, что она подружится с Ванессой, пропитается нашим духом и немножко перевоспитается. Я всячески старалась наладить контакт с девочкой, но кроме “да” и “нет” разговор не шел.
Надо отметить, что наш с Ванессой образ жизни, мыслей и манеры муж всегда считал эталоном идеального воспитания и интеллигентности. Именно такой он мечтал видеть свою взрослеющую дочь, но именно с этим у дочерей были проблемы. Дин боялся, что взрощенным безнравственной мамашей дочкам не будет хватать хороших манер в будущей жизни.
Люси была насквозь пропитана духом Кики и не знала, что такое совместные семейные завтраки, полноценные горячие обеды и ужины в кругу семьи. Она питалась купленной в кафе пиццей, запивала ее газированными напитками, делала домашнюю работу на коленке и выслушивала от матери крики и обвинения в чем ни попадя. Дин говорил, что весь день в доме матери она перебивается снеками и всякой ужасной закуской типа хот-догов и бургеров, а на ночь ест купленную пиццу, после которой сразу ложится спать. Готовить дома у Кики не было принято, поэтому не кухне не было продуктов, из чего можно было сварганить обед. Они всегда покупали готовые ужины.
Дочь часто жаловалась Дину на растущие бока, при этом продолжала вести привычный образ жизни с ночными приемами пищи – тогда я и убедилась, каким образом американцы становятся тучными. Позже у нее появился парень Рон, в дом к которому она переехала жить в 15 лет.
Дин душой сильно болел за дочь. В один из дней Люси приехала с вещами.
– Люси пока поживет у нас, – сказал муж, занося ее дорожную сумку в запасную комнату.
Девочка шла следом и была не в духе: ее мать, начавшая жить на тот момент с Коротышкой Джо, устроила дома очередной скандал. Увидев нас с Ванессой, дочь мило улыбнулась и произнесла высоким голосом:
– Здравствуйте!
– Здравствуй! Как твои дела? – спросила я. Мы с Ванессой пошли навстречу ей и по очереди обняли. – Заходи, чего ты там стоишь? – Хотелось, чтобы она максимально комфортно чувствовала себя с нами, тем более, это был их семейный дом.
– У меня все в порядке. – Люси потупила взгляд. Она была довольно скрытной, стеснялась и никогда не выражала чувств.
Тихими шагами прошла в комнату, которая пустовала и предназначалась для дочерей Дина. Оттуда Люси выходила только в туалет и душ, пару раз заходила в гостиную поговорить с отцом.
В этот день мне так и не удалось растормошить ее на разговор, и я оставила попытки.
На следующее утро Дин и Ванесса уехали в школу и на работу, в доме остались мы с Люси. Она не выходила из комнаты и сидела тихо, как мышь: должно быть, была занята уроками или чтением. Я подумала, что сейчас приготовлю обед – потушу картошку с мясом – и накормлю горячим домашним блюдом, и она, наконец, попробует здоровой пищи. Через час, когда блюдо было готово, я постучала в дверь спальни:
– Люси, ты там?
– Да, сейчас открою, – услышала я из-за двери. Через минуту дверь открылась.
– Я приготовила завтрак, иди есть, – позвала я.
Она сильно засмущалась и замялась. Как оказалось, она собиралась вежливо отказаться и не знала, как сказать помягче, чтобы не обидеть.
– Я уже заказала пиццу, – тихо ответила она, – мне сейчас мама должна привезти.
– Ах, да? Тогда ладно. – Мне ничего не оставалось, как молча отойти от двери. Было