Позади нас остались одиннадцатый и двенадцатый этажи. В самом низу, будто в глубинной чёрной Преисподней, раздалось настойчивое громыхание. Я осторожно выглянул из-за перил и посмотрел туда. Там, на непостижимой глубине, мерцали багровые отсветы. Вспышки появлялись и тут же прекращались, и тьма вновь сгущалась. Что же там такое происходит? Потом огонь вновь разразился, и что-то зарычало. Дракон?... Там… Есть… Дракон? Что за бред?...
Тринадцатый этаж лениво спустился к нам. Такой мрачный и холодный, но от этого казавшийся мне таким притягательным. Поисковик остановился и посмотрел вниз. Не знаю, что он увидел там, но потом Илья присел на лестницу, положил на колени свой автомат да так и остался сидеть. В этот момент я почувствовал то, что уже ни с чем не мог спутать. Это ощущение стало для меня таким же ясным, как и приход дня после ночи. Но в то же время таким таинственным, как и то, что скрывалось за закрытой дверью за мной.
Илья тяжело вздохнул, потом поднялся, взял на прицел уходящую вниз лестницу и сказал:
— Я останусь здесь… Нужно задержать… А вы – идите. Поднимайтесь дальше.
Голос его был ровным, лишённым интонации. Словно заново завели ключик, и поисковик вновь запустился как механизм. Связист глянул на него пустым и отрешённым взглядом, кивнул и потопал дальше наверх. Алекс поплёлся следом, а я ещё задержался на этом этаже. Илья медленно повернул голову и посмотрел на меня.
— Иди же…
— Ты сам говорил, что нельзя останавливаться…
— Тогда они достанут нас… Всех… Я должен задержать… Идите дальше.
Я понял, что отговаривать поисковика бессмысленно, а поэтому лишь обречённо вздохнул и пошёл дальше. Наверное, Илье просто не хотелось уходить и оставлять здесь их всех – жалобно стонущих за дверями, плачущих… Я бы и сам остался, но мне надо идти вперёд. Когда всё закончится, я обязательно спущусь к ним сюда. Обязательно их выслушаю…
Я уже не понимал, на каком этаже мы находимся. Втроём бы брели наверх, поворачивали, потом снова брели, а этажи всё лились и лились вниз. А может, это они спускались? А мы на самом деле просто топчемся на месте.
Внизу, совсем близко, раздались выстрелы. Автоматная очередь взревела как лев; взметнулись отзвуки и, казалось, обогнали нас на нашем бесконечном пути. Мы всё шли и шли, ступени всё поднимались и поднимались. Внизу гремел автомат. Настойчиво. В какой-то момент Семён Владимирович грузно опустился на ступени, положил чёрную сумку на колени и начал её гладить с тщательной бережностью. Его глаза сузились, постепенно налились влагой, и вскоре связист горько заплакал. Я остановился рядом, прислонившись к стене. Почему-то и мне сделалось так паршиво, что слёзы сами набежали на мои глаза. Я посмотрел во тьму площадки чуть ниже нас. Двери томились во мраке и не были видны, но я слышал, как с мольбой звали нас к себе, как настойчиво просили… Молили подойти и остаться…
Алекс остановился с противоположной от меня стороны, чуть ниже, прислонившись к перилам. Он смотрел туда же, потом вздохнул, перевёл взгляд на меня и сказал:
— Они зовут, ты слышишь?
Я молча кивнул; слезинка пробежала по моей щеке, и в том месте, где остался след, я почувствовал холодок.
— Они требуют свою жертву. — Алекс вновь посмотрел во мрак.
— Как они могут требовать?... Они ведь… страдают… — захныкал связист. — Они не требуют, а молят… А мы… мы жестокие твари. Хладнокровные твари. Идём мимо них и бросаем здесь всех…
С горечью в глазах я посмотрел на связиста и лишь молча кивнул.
Алекс тут же перевёл взгляд на меня.
— Нет. Павел. Это не так. Это не мольба. Это требование. Плата за проход.
Студент приблизился ко мне, взял за плечи и слабо тряхнул.
— Они требуют жертву. Ты меня понимаешь? — он взглянул мне прямо в глаза, и от этого внутри всё постепенно остывало. Горечь, леденяще цепляющая за саму душу, медленно отползала.
Студент отошёл, посмотрел в сторону. Недалеко от нас раздался тихий щелчок замочной скважины, и дверь медленно, с протяжным скрипом приоткрылась.
— Они требуют плату. Требуют жертву. Ведь только так можно пройти… — задумчиво проговорил Алекс. — Им нужно, чтобы кто-то остался здесь.
Он резко посмотрел на меня; глаза его были широко раскрыты и полны безумия.
— Это будет мне наказанием. За то, что я совершил. За свою глупость, что стоила другим их жизней.
Он спешно спустился вниз, подошёл к приоткрытой двери. Ещё не до конца осознавая его слова, но понимая, что он хочет сделать, я шагнул следом.
— Алекс… Стой… — проговорил я.
— Идите. Идите дальше и дойдите до конца. — В последний раз посмотрев на меня, Алекс взглянул на то, что находилось в открывшемся дверном проёме, и сделал шаг вперёд.
Потом дверь резко захлопнулась, будто огромная пасть, клацнув своими клыками напоследок. Квартира проглотила студента и переварила его.
И всё закончилось. Стих этот неумолимый монотонный шёпот, ушла тяжесть в голове, и от горечи внутри не осталось и следа. Я осмотрелся вокруг, услышал грохот выстрелов снизу. Потом подошёл к сидящему на ступенях связисту – Семён Владимирович всё ещё что-то бормотал, а его заплаканное лицо глядело вперёд.
— Семён Владимирович, вставайте, — я взял его под руку и приподнял. — Ну же, давайте. Поднимайтесь. Нам нужно идти дальше.
Выстрелы внизу гремели настойчиво. Потом сделались более размеренными, одиночными и с промежутками между собой. А через некоторое время лениво раздался ещё один – и после наступила тишина.
Я возился со связистом и пытался его поднять. Семён Владимирович обмяк. Он не хотел подниматься, не хотел стоять твёрдо на ногах. В какой-то момент меня вновь пробрало ощущение. То самое. Знакомое. Я кинул взгляд на лестницу, уходящую за перилами вниз. Побоялся выглядывать из-за них. Но я точно знал, что внизу кто-то есть. Кто-то ещё, кроме поисковика. И этот кто-то поднимался за нами следом.
Стиснув зубы, я что было сил дёрнул связиста кверху, перекинул его руку через плечо, ухватился за его спину, а в свободную руку вложил сумку с радиопередатчиком. Мы стали медленно и тяжело подниматься по лестнице. Семён Владимирович лениво переступал ногами, наваливаясь на меня своим весом. Мы смогли преодолеть следующий лестничный пролёт, подняться на этаж выше, но на этом мои