— Нашёл! — обрадовался Семён Владимирович и достал из недр шкафа старинную коробку с несколькими тумблерами, множеством разных кнопок, переключателями и тёмной тонкой распрямляемой антенной.
Поставив агрегат на стол возле окна, связист подвинул поближе стул, уселся, надел на голову наушник, переключил тумблер и начал нажимать на кнопки и крутить усилители звука на панели.
— Так, мне нужно время, чтобы настроить передатчик. Прибор хоть и в рабочем состоянии, но нужно настроиться на частоту.
— Колдуй, волшебник, — сказал Илья и вышел в прихожую.
Мы с Алексом остались в зале. Мои глаза не переставали блуждать по комнате. Здесь всё мне казалось ярким и красочным, несмотря на большое количество пыли да паутинные сети в углах под потолком. Пока было время, я вышел из зала и прошёлся по другим комнатам. Кухня, ванная и прихожая были сделаны на высочайшем уровне. Мне редко когда удавалось быть в подобных квартирах с современной отделкой. Прохаживаясь по владениям скромного преподавателя информатики, я сравнивал его жилище со своим старым обиталищем, и на мгновение меня кольнула зависть. Потом вернулся в зал. Алекс молча сидел на диване, всё с таким же мутным и опустошённым взглядом. Я подошёл к нему и спросил:
— Всё хорошо?
Студент поднял голову, посмотрел на меня голубыми глазами, но ничего не ответил. Потом опустил взгляд и отвёл его куда-то в сторону.
— Проклятье! — выругался связист.
— Что такое? — я обернулся.
Семён Владимирович снял наушник, посмотрел на меня раздосадовано.
— Передатчик не ловит. Работает, помехи есть, а поймать сигнал не может. Что-то глушит его здесь. Непонятно что. Такого раньше не было.
Он встал, сделал пару шагов к окну и обратно, потом остановился и замер глазами на радиопередатчике.
— Что ж… Придётся тогда подниматься выше. Наверное, на самый верх. На крышу.
В этот момент в зал вернулся Илья.
— Ну что у вас тут?
— Не ловит, — ответил связист. — Нужно подниматься выше.
— Насколько выше? — поисковик подошёл к Семёну Владимировичу.
— Скорее всего, на крышу.
— Сука! — вспрыснул поисковик, ударив руками по бокам. — Ведь так и знал, что не всё гладко будет!
— А если лишь на несколько этажей подняться и из другой квартиры попробовать поймать? — спросил я, но тут же осекся. Поисковик и связист посмотрели на меня широко раскрытыми глазами. Я понял, что это плохая идея.
— Остаётся только крыша… — грустно заключил Семён Владимирович спустя минуту молчаливого разглядывания передатчика. — Оттуда связь должна быть хорошая.
— Зараза… — Илья обречённо вздохнул. — Ладно, раз по-другому никак, то придётся так. Поднимаемся тогда в темпе, не останавливаемся. Всем всё ясно? — Поисковик вскинул автомат и вышел в прихожую.
Связист взял радиопередатчик и попытался всунуть его в свой рюкзак. Не получилось. Тогда он подошёл к шкафу, достал оттуда чёрную спортивную пыльную сумку, положил туда прибор и понёс его к выходу.
Я пошёл следом, но на выходе из зала остановился и обернулся. Алекс всё так же сидел на диване, смотря в пустоту.
— Алекс, идём, — сказал я.
Студент ответил не сразу, будто не услышав меня. Потом резко обернулся, словно выйдя из забвения, молча поднялся и поплёлся следом.
Илья открыл дверь, держа автомат навскидку, вышел на площадку и остановился возле лестницы. Стрельба внизу не прекращалась; отзвук сражения поднимался следом за нами, сопровождая нас на нашем пути наверх. Семён Владимирович зачем-то закрыл дверь на ключ, сунул связку в карман и взялся удобнее за ручку сумки. Поисковик держал под прицелом подъём наверх, потом обернулся, осмотрел нас и кивнул.
— Осталось только девятнадцать этажей, — сказал Семён Владимирович, поднимаясь следом за ним.
— Ну да, всего лишь, — недовольно буркнул тот, поворачивая на пролёте и поднимаясь выше.
Следующий этаж мы преодолели в два счёта. Он встретил нас тёмной пустотой и зияющими контурами запертых дверей, выделяющихся из мрака. Каждая из них была похожа на прямоугольный тёмный сгусток. На миг задержавшись на ступени, я обернулся назад и посмотрел на ближайшую: она томилась в спокойствии, и квартира за ней казалась опустошённой. Однако мне не переставало чудиться, что за дверью сейчас кто-то находился. Кто-то, прислонившись к ней по ту сторону, всматривался в глазок и пристально следил за нами.
Шестой этаж встретил нас кромешной тьмой. И хоть освещения не было во всём подъезде, нижние этажи были светлее, или просто казались такими. Здесь же царила непроглядная тьма. Даже огонь выглядел тусклым и каким-то бесцветным…
Седьмой этаж оказался тяжелее. Как только мы поднялись на него, на меня вновь обрушилось скверное чувство, и голова сделалась ватной. Я вгляделся в свои ноги, идущие по ступеням, и мне показалось, что ступени двигались сами по себе, перемещались в пространстве в противоположную мне сторону. А потом узкие бетонные выступы слились в одну блеклую линию, и лестница внешне напомнила толстую здоровую змею, шипящую каждый раз, когда ботинок опускался на её туловище.
И это злобное, недовольное шипение настигло меня и на восьмом, и на девятом этажах. Оно ползло следом. И когда я вновь обернулся назад и посмотрел на площадку с запертыми дверями, то мне почудилось, что оно издаётся из-за каждой из них. А потом приглушённый шёпот, множество шёпотов налило площадку. Тихих… Жалобных… И мне тоже стало как-то тоскливо на душе, захотелось остановиться, прислушаться, выслушать…
На десятом этаже связист ухватился за стену и тяжело задышал. Он отмахивался руками от кого-то, говорил, что всё в порядке, только немного устал. Алекс брёл последним, и с каждым новым подъёмом цвет его кожи бледнел, как будто сама жизнь уходила из него. Поисковик остановился на пролёте, звонко выдыхая через респиратор. Он держался ровно, прицеливался кверху, но было видно, что и тот тоже устал.
— Да когда же наступит конец этой проклятой лестницы?... Мы здесь бредём уже целый день…
Я взглянул на Илью. Голос его был монотонным и будто заведённым невидимым ключиком. Тяжело переступая ногами, поисковик начал подниматься дальше. Связист, нащупывая