— ЧАВК-ЧАВК-ЧАВК!
Натан попятился к стене. Вот он нащупал рукой окно и не отрывая взгляда от того, что осталось от этой женщины, принялся водить рукой в поиске защелки, но ухватился за толстый металлический прут.
— ЧАВК-ЧАВК-ЧАВК!
Халат на ее груди стал расходиться по швам, и Натан увидел, впервые в своей жизни, две больших голых груди. Они покачивались, ударяясь друг об друга, а темные круги сосков торчали кверху, как острые колпачки.
— ЧАВК-ЧАВК-ЧАВК!
Вот она идет к нему, передвигаясь на цепких паучьих лапах с волосатыми наростами, от одного вида которых к горлу Натана подступил тошнотворный комок. Он сумел удержать его в себе, плотно закрыв двумя руками рот. Тот ужас, который он видел перед собой, заставил детское сознание раскрыть потаенные углы воспоминаний, что надежно скрывались от него все это время, медленно сдувая с них пыль. Теперь ему стало ясно как день, чего она от него хочет. Она была тем безумием, что приходило к нему по ночам, но по каким-то причинам, ей до сих пор не удавалось причинить Натану вред, может быть его кто-то охранял, этого он не знал.
Она хотела завладеть тем, что было только у него, его способностью попадать в «провал». И он не может отдать его так, как если бы это было яблоко, которое лежит у него в кармане и все что ему нужно сделать это просто его достать и протянуть ей.
Нет, он знал, что ему будет больно, не так больно, как от удара молотком по ногтю, когда он пытался соорудить домик для птиц, а намного, намного больнее. Она будет его мучить и вынимать все то, что находится в теле, все эти органы, печень там и остальное. Она даже заставит его на это смотреть… заставит смотреть на свой непереваренный завтрак в распоротом животе.
Все это пролетело в его голове одной четкой картинкой.
Губы женщины, которые теперь болтались как рваная тряпка на подбородке, все еще пытались шевелиться, но в голове Натан все слышал.
— ЧАВК-ЧАВК-ЧАВК
—Как они могли доверить его тебе? Ты же даже не можешь нормально стоять, ничтожный слабый мальчишка!
Натан стоял на коленях, забившись в угол комнаты. Он ощущал себя также, как той ночью, когда ему пришлось менять штаны. Но сейчас ему совсем не хотелось терять сознание. Он шептал имя своей матери, затем отца, Роуз, имя дракона, которого все звали просто Майки.
— Они не придут к тебе на помощь, мальчик, — говорил голос в голове. — Тебе придется умереть в одиночестве, брошенным и никому не нужным, а я буду смотреть, как твои глаза лопаются и пожирать тело, пока твое сердце будет биться.
Женщина положила свою лапу на плечо Натана, и он почувствовал, как тонкие волоски врезаются в его кожу и обжигают как крапива.
— Посмотри мне в глаза, мальчик.
Натан зажмурился. Он знал, что во что бы то ни стало, ему нельзя смотреть. Длинный склизкий язык из чавкающей пасти, дотянулся до его лица и оставил на лбу желейный сгусток. Но как ни старался Натан через весь страх и ужас сопротивляться, ее голос все же сломил его разум, и он открыл глаза.
Тонкие щупальца, что крепились у нее вместо ушей, тут же обхватили голову и принялись со свирепым усилием затягивать ко рту. Одна из лап проткнула ладонь, прибив к полу, когда он попытался выскользнуть из смертельных объятий.
— Попрощайся с Роуз, плохой мальчишка, — прошипел голос в его голове и существо разинуло пасть.
Для него это была надвигающаяся бездна и он лишь успел подумать, что не сказал маме, чтобы та не высыпала песок из вагонов, он ведь вернется, а тогда ему будет уже восемь и отправит поезд через всю Америку, которая состояла их небольшой железной дороги в форме бесконечности, вмещающаяся на его письменном столе.
И тут он услышал голос Роуз, а затем послышались выстрелы и существо стало дергаться и метаться из стороны в сторону. Оно все еще не хотело его отпускать.
И снова выстрелы. Одна из пуль пробила голову женщины насквозь и пролетела совсем рядом с его, разбивая стекло.
— Убери от него свои лапы, грязная сука! — кричала Роуз. А затем и увидел, когда в бессилие, женщине все же пришлось отпустить мальчика. Она вся скукожилась на полу, как паук, попавший под воду, а затем отпрыгнула, отталкиваясь лапами от пола и пролетела через всю комнату, выскакивая наружу. В коридоре раздались крики, затем оружейная очередь и все затихло.
Натан прижимал к груди руку, из которой текла кровь и взгляд его ни на секунду ни отнимался от лица Роуз. Он понимал, что если хоть на одно мгновение отведет глаза, то все эти чувства, что заглушались до этого времени, придут к нему и сломают его детское тельце.
Она держала в руке пистолет, из которого тянулся дымок. Грудь ее вздымалась, то ли от быстрого бега, то ли от вида Натана, который казался таким маленьким и беззащитным, а еще окровавленным и испуганным. Натан попытался встать и побежать ей навстречу, но ноги непослушно согнулись обратно, и он упал на колени.
Роуз подбежала и обхватила его голову руками. Он чувствовал ее теплое прикосновение, и оно усыпляло его. Она наклонилась над ним и произнесла еле слышно, будто в комнате был кто-то еще:
— Найди Дракона Натан.
Губы его слиплись от крови, но он разомкнул их через боль, чтобы спросить:
— Что?
— Беги, Натан! Беги на ту сторону.
— Но я не знаю как, — ответил он.
— Ты должен вспомнить, пока оно не вернулось, пока Луна не сияет, ты должен вспомнить.
По ее лицу потекли слезы.
Она умоляла его. А еще она все знала. Может даже больше, чем он сам. И спасла его. Это потому, что они лучшие друзья.
Она поцеловала его в губы, как это делала мама когда-то