Роуз стала задыхаться, не в силах расцепить холодную хватку. Мертвые пальцы, такие шершавые и сухие, принялись сжимать гортань.
Напрягая все силы, она почти беззвучно, стиснув зубы от давящей на нее силы, попросила его о помощи, потому что вдруг поняла, что ее жизнь сейчас в руках маленького друга.
И Роуз услышала ответный голос Натана, такой глухой, будто он говорил из заколоченной бочки. Голос снова пронесся тяжелым трубящим звуком на непонятном ей языке, выбрасывая согласные звуки и шипящие.
Подобное заставило существо ослабить объятия. Нечто, что желало Роуз смерти, повиновалось твердому голосу и исчезло, растворилось в воздухе, оставляя за собой схлопывающийся звук.
Роуз с облегчением сделала глоток, затем еще, она с жадностью хватала воздух, будто кто-то мог его отнять. Она была в пол шаге от смерти и могла сказать с уверенностью, что в этот момент никакая жизнь у нее не пролетала перед глазами, как любят писать в книгах. Все, что она успела подумать или представить, уместилось бы на секундной пленке и означало лишь одно. Желание жить.
Лицо Натана расправилось, он перевернулся на спину погруженный в полную безмятежность. Все вернулось к своей исходной точке и вместе с этим, исчезла возникшая непонятно откуда прохлада.
Все, кроме Роуз. Она все еще не поднималась с пола, точно боялась, что оно вернется.
Роуз проползла мимо дивана на четвереньках и остановилась, желая услышать перекатывание магнитофонной пленки. Но его не было. Она аккуратно стянула диктофон с края и обнаружила, что запись остановилась, хотя точно знала, что не трогала и кнопки. Ей до отчаяния захотелось покинуть это место, таким оно ощущалось отталкивающим и неуютным. И Роуз сделала это.
Опомнилась она, когда спускалась вниз по канатной дороге. Фонари города приветствовали ее желтым отблеском и город в преддверии праздника начал оживать неоновыми красками. Каждый по мере своих сил и возможностей старался выказать свою причастность, украсив гирляндами окна и двери дома. Но для нее это преддверие сейчас недоступно.
Все что сейчас нужно, это оказаться в безопасном для нее месте. Роуз добралась до квартиры, где жила одна и обессилено ввалилась, стягивая с себя всю одежду.
Первое, что она сделала, это приняла горячий душ, в котором усердно натирала щеткой тело, стараясь смыть запах и ощущения невидимых рук.
В зеркале, Роуз обнаружила на шеи два черных пятна и тут же отвернулась, более туда не заглядывая.
Ей полегчало только после третьего бокала «Пол Массон», который она обещала себе открыть на особый случай. Таких бутылок у нее несколько. Это напомнило ей о старой сказки про сапожника без сапог, и она горько усмехнулась.
Все-таки ей удалось заставить себя не попасть в одну из этих хитроумных ловушек мозга, под названием страх. И может, она поступала как эгоистка, оставила Натана одного, но ведь он и есть причина.
Со слов матери Натана, она перестала появляться в его комнате, с того момента как услышала в ней посторонний голос. Тогда Роуз выслушала ее с легкой усмешкой, но сейчас она бы с радостью обсудила с ней, хотя вряд ли она смогла бы заговорить об этом. Она позвонит ей позже, когда тревожность, которую она пыталась утопить в вине, все же осядет на дно.
А сейчас ей стоит позвонить Адрианну. Она набрала номер с помощью дискового набора и стала ждать ответа, вместе с этим раздумывая как развернется разговор. Если учесть, что ее состояние сейчас не было соответствующим для светских бесед, то скорее назовет его полным кретином и попросит выходной, но сделает вид, будто все хорошо и всего лишь упомянет мимоходом о том, что неважно себя чувствует.
Адрианн Беннет долго не подходил к телефону, Роуз уже подумала, что его нет дома, но наконец на другом конце послышался голос, мало напоминавший мужской. Порция жгучего стыда обожгла ей лицо, и она бросила трубку. Как она вообще могла подумать о том, чтобы звонить ему в столь позднее время.
Наутро, Роуз попросила выходной, сославшись на недомогание. За всю свою работу в лечебнице, она ни пропустила ни дня, уверенная, что без нее там не справятся. Она продиктовала записку для Натана, мальчик явно захочет объяснений и постаралась сделать как можно лучше для него.
А этим же днем ей позвонил Адрианн Беннет и сообщил, что пришла телеграмма, в которой говорилось, что Мишель и Стивен Кэмпбелл трагически погибли. Подробности события она узнала намного позднее.
Чета Кэмпбелл направлялись в Уэллстон, чтобы навестить сына, когда их поезд, в котором они ехали сошел с рельс. Большинство пассажиров отделались незначительными травмами, но Мишель и Стивену повезло меньше всех. Их вагон снес телефонный столб, который как копье влетел в окно, где они находились. Опознать удалось только Мишель. Второй пассажир, по всей видимости и был, Стивеном Кэмпбеллом. Но тело изуродовано настолько, что его невозможно идентифицировать.
Скорее всего они умерли сразу, так хотелось думать Роуз.
Несколько минут она молчала, уставившись в вазу с искусственными цветами.
— Роуз? — спросил доктор Беннет, теряя терпение.
— Только не вздумай сказать ему об этом… это негативно скажется на его эмоциональных показателях. У мальчика есть еще родственники? Кажется, Мишель Кэмпбелл упоминала что-то о своей матери.
— В документах указаны только родители. Надо сообщить в детское бюро.
—Стой!
—Ну что еще?
Адрианн Беннет уже не скрывал своего недовольства.
— Если комиссия признает у мальчика серьезные отклонения, то я смогу назначить лечение, которое поможет ему в будущем, независимо от того, каким оно будет.
— У нас нет столько времени, Роуз. Их деньги едва ли покроют расходы на следующую неделю.
— Тогда вычти недостающую сумму из моего жалованья, — произнесла Роуз.
— Ты должно быть сошла с ума! А ведь я говорил тебе, что не стоит привязываться к мальчику, — поучал ее Адрианн. Затем он вздохнул, словно осознавал, насколько она неотступна.
У Роуз созрел план.
— У меня есть все доказательства того, что мальчик не здоров. Дай мне ровно неделю, и я подготовлю полный отчет по болезни.
—И что ты можешь предложить взамен? — поинтересовался Адрианн Беннет.
Она знала, что рано или поздно клетка захлопнется. Но только не думала, что это произойдет