– Виталия, они дерутся! – Слабой рукой Данри указала в сторону балкона.
– А ты думала, будут мириться? – выругалась я, пытаясь перевести дыхание после стремительного бега по проклятущей лестнице.
На широком балконе происходила эпичная схватка! Ян выхватывал из ламп световые камни и швырял в противника, не позволяя тому приблизиться ни на шаг. Правда, меткость у художника хромала, а дракон по-прежнему оставался проворным. Он ловко уходил от камней: подпрыгивал, крутился вправо и влево, незаметно пытаясь приблизиться.
Яркими вспышками световые голыши проносились в воздухе, перелетали через балюстраду, падали под ноги Яррана. Осколки, отбрасывая тусклое марево, усеивали пол.
Внезапно дракон поймал на лету камень и швырнул обратно. В ответ в его сторону, раскручиваясь вокруг своей оси, пронеслась латунная плошка и врезалась прямиком в живот.
– Дерись как мужчина! – сгибаясь пополам, прохрипел он.
Вообще, я была согласна со взлохмаченным, перепачканным копотью Яном, что от дракона лучше отбиваться подручными средствами. И художник с этим прекрасно справлялся.
– Господа! – громко проговорила я, заставив обоих повернуть ко мне головы. – Теперь давайте успокоимся и поговорим как цивилизованные люди!
Те переглянулись. Секундой позже Ярран бросился в сторону будущего трупа. Художник, понятно, трупом становиться не планировал. Схватив металлическую подставку с крюком на конце, он выставил оружие и рванул на противника.
– Стоять! – рявкнула я и со сноровкой, вбитой годами охоты на бестий, выбросила вперед чары окостенения.
Воздух дрогнул, световые камни под ногами рассыпались на мелкие фрагменты, волосы обоих дуэлянтов взметнулись. Противники замерли в нелепых позах. Один с выставленной стойкой, похожей на короткое копье. Второй с вытянутыми руками и растопыренными пальцами, увенчанными черными звериными когтями. Лохмы у обоих торчали вверх, лица скорчились, глаза выпучились. Оно и понятно: заклятие окостенения дышать полной грудью не позволяло.
– Теперь вам полегчало?! – рявкнула я.
В ответ Ян замычал. Подозреваю, нецензурно выбранился. Ярран подать голос не рискнул.
– А я ведь по-хорошему вас попросила, – проворчала я, раздраженно отряхивая с испачканного платья пепел. – Ведь как нормальным людям сказала: давайте вести себя цивилизованно! Нет, пока магией не шарахнешь, никто не успокоится…
– Даже возразить не получается, – прозвучал за спиной низкий насмешливый голос.
Я оглянулась через плечо. Скрестив руки на груди, в дверях стоял Эсхард. Главная злодейка сегодняшнего вечера, просто камень преткновения и хурма раздора, испуганно переминалась за могучим владыческим плечом и громко всхлипывала.
– Владыка Нордвей, неужели вы отвлеклись от банных дел и пришли остановить дипломатическое безобразие? – с неприятной улыбкой спросила я. – Угомоните своих подданных!
– Да вы и без меня с этим неплохо справились, госпожа Егорьева, – ответил он, и показалось, будто между слов прозвучало «угомонитесь уже сама». – Благодарю вас. Объявлять поединок чести, когда во дворце гости из соседних земель, – оскорбление для дворца и кейрима.
– А в другое время, выходит, нормально? – едва не поперхнувшись от возмущения, воскликнула я. – Если бы твой… ваш посол под шумок не устроил этот непотребный цирк в драконьей манере, никто не узнал бы, что у его сестры появился поклонник! А ты… вы не одобряете выбранное время?
– Как кейрим этих земель, я обязан хранить традиции и не противиться, когда им следуют мои подданные, – невозмутимо наблюдая, как я начинаю закипать, ответил он.
– Не пойму, я здесь единственный разумный человек? – ни к кому конкретно не обращаясь, задала я риторический вопрос. – В Родолессе за поединок можно надолго загреметь в темницу!
– Но мы в Хайдесе, – напомнил владыка.
– Прости, что вмешиваюсь, кейрим Эсхард, – влезла в принципиальный спор Данри. – Можно вернуть Яррану подвижность?
– Не сейчас! – в один голос рявкнули мы, заставив ее не только примолкнуть, но и попятиться.
– Виталия, согласно нашим варварским традициям, так сильно тебя возмущающим, ты заменила в поединке своего художника и победила, – ровным голосом объявил Эсхард. – Тебе решать, как поступить с проигравшим.
Теперь и Ярран замычал, видимо, пытаясь спорить с владыкой.
– Справедливо говоря, весь поединок я пробегала, – резко поумерив пыл, призналась я.
– Опусти частности, – тихонечко посоветовал Эсхард.
– Чудесно! Я хочу, чтобы господин Элори покинул дворец, – без колебаний решила я и посмотрела на посла, окостеневшего с жутковатым оскалом на перепачканном прахом лице. – Очевидно, что вдвоем с господином Лунецким ему во дворце тесно, а мой художник по-прежнему должен закончить работу над атласом бестий.
– Я принимаю твое решение, – невозмутимо согласился владыка отправить посла в очередную ссылку. – Верни проигравшему подвижность.
– А Яна ты предлагаешь оставить в позе статуи? – недовольно уточнила я.
– Этой ночью он должен подумать о вечном.
Безжалостности, с какой владыка захотел наказать обоих дебоширов, можно было аплодировать. И все моими руками! Какое драконье коварство.
– Подумает о вечном за работой, – отказалась я мучить беднягу.
– Я сказал свое слово, – предупреждающим тоном заметил Эсхард.
– Мне нужен художник, способный рисовать, говорить и ходить, – возразила я. – Ян выпадет из работы на пару недель, а горящие сроки сильно портят мой характер. Сама с собой не могу ужиться.
Мы обменялись многозначительными взглядами.
– Размораживай, – с истинно королевским величием кивнул владыка, по всей видимости, оценив безрадостные перспективы.
Я аккуратно сняла чары с Яна. Спутанные волосы упали ему на плечи идеально расчесанным шелковым водопадом, стойка выпала из затекшей руки. Он пошатнулся и охнул, с трудом удержав равновесие. За недолгое время тело в неудобной позе затекло.
– Идемте, господин Лунецкий, – позвала я.
– Госпожа Егорьева, – сдержанно позвал меня Эсхард.
– Вы что-то еще хотели? – изогнув брови, уточнила я.
– Расколдуйте моего посла, – со смеющимися глазами напомнил он.
– Совершенно забыла! Такая неловкость! – фальшиво охнула я и резко, без деликатности сорвала с Яррана магические путы.
Из одежды дракона, как из пыльного ковра, вылетело облако праха. Волосы волной упали на спину, звериные когти втянулись в пальцы, глаза вновь обратились человеческими. Он с достоинством выпрямился, но затекшее тело вновь легонько скосило.
– Идите, – обманчиво мягким тоном приказал Эсхард нам покинуть балкон. По всей видимости, посла ждала моральная порка.
С балкона Ян выходил уверенной походкой, презрительно задрав подбородок. Он остановился возле заплаканной Данри и вкрадчивым голосом, копируя интонации владыки, умеющего сказать так, чтобы любое слово звучало значительно, произнес:
– Госпожа Элори, верните написанный мной портрет. Я его уничтожу лично.
– Как скажете, господин Лунецкий, – передернув плечами, холодно согласилась она.
До самого поворота Ян держался молодцом, но едва мы скрылись от чужих глаз, как он громко охнул, схватился за стену и принялся встряхивать ноги. Одну, другую.
– Как же сводит! – проскрежетал он. – Что за демонские заклятия