– Слышал, что сегодня у вас на семь вечера запланирован портальный переход в Хайдес, – ректор начал издалека, но явно устремился к цели нашего разговора.
Вчера днем владыка довел до трясучки главного академического лекаря, вынужденного проверять мои синяки и ссадины, а потом вернулся во дворец. Данри как будто случайно забыл, чем привел в неописуемый восторг художника.
«Какие у тебя планы на завтрашний вечер? Не против приехать ко мне?» – предложил Эсхард, когда мы прощались в портальной башне.
Впервые с момента знакомства Эсхард Нордвей не повелевал, а спрашивал согласия. Видимо, его пронял скандал возле повозки. Я настолько изумилась, что не сразу осознала, о чем идет речь, точно разучилась понимать родолесский язык…
– Госпожа Егорьева? – вернул меня в реальность ректор. Хорошо, не пощелкал пальцами у меня перед носом.
– Да?
Внезапно я поймала себя на том, что, предвкушая свидание во дворце, мечтательно улыбаюсь. Уважаемый Эфрим явно почувствовал себя не в своей тарелке.
– Вы хотели что-то передать кейриму? – прочистив горло, спросила у него.
– Вас!
– В каком смысле?
– Позвольте мне быть откровенным, – начал он самым располагающим тоном. – Я, конечно, счастлив, что нашей академии выпала честь работать с Родолессом, но до вашего приезда Эсхард появлялся на острове раз в пять лет. Понимаете?
У меня начали гореть уши, словно кто-то отчаянно ругал. Видимо, ректор и ругал. Мысленно.
– Возможно, ему нравится остров Вариби? – выдвинула я нелепое со всех сторон предположение.
– Нет, – покачал головой он. – Не нравится. Эсхард всегда ненавидел влажный климат и холод. Мы с вами знаем, что кейрим приезжает исключительно по одной причине: здесь вы, госпожа Егорьева. Академия больше не может каждую неделю встречать кейрима. У нас встает учебный процесс!
Щеки тоже запылали.
– Господин Эфрим, кейроба можно будет переправлять в Родолесс только через пару недель, когда раны… – начала я.
– Навещайте свою бестию! – с жаром перебил ректор. – Для вас портальная башня будет свободна в любое время! Но окажите дружескую услугу: возвращайтесь во дворец.
Не глядя друг на друга, в страшнейшем конфузе мы синхронно прихлебнули из стаканов остывший чай и скривились от горечи.
– Раз вы просите ради учебного процесса… – пробормотала я, проглотив размякший чайный лепесток.
– Только ради него! – поспешно согласился ректор.
Оставалось собрать внезапно большую компанию по академии и объявить светлую новость, что мы все дружно переселяемся в Хайдес. Для начала решила всполошить творца, но с наскока осчастливить его не удалось. Студия оказалась заперта на замок. На стук донесся недовольный голос, чтобы все, кто стоит в коридоре, проваливали и поскорее.
– Лучше открой, – посоветовала я.
Январин отворил с недовольной миной. На лестницу выплеснулся дневной свет, повеяло особым запахом художественной студии: масляных красок и алхимического растворителя.
– Я занят, – с большим апломбом заявил Ян, вновь заворачиваясь в образ Янгеля Подлунного. Осталось только костюмчики вернуть, соорудить на голове начес и поменять обычную сережку в ухе на бриллиантовую из драконьей сокровищницы.
– Господин Лунецкий…
– Подлунный, я бы попросил, – важно поправил он.
– Попросишь у своих поклонниц, – осадила я. – Начинай упаковываться. Мы переезжаем во дворец. Портальный переход в семь вечера.
– Совершенно невозможно, – внезапно отказался Ян, словно у него был выбор. – Во дворце будет другое освещение.
Не успела я задать вопрос, есть ли разница, при каком освещении доделывать рисунки для альбома, посвященного кейробу, как из студии донесся капризный голос Данри:
– Янгель, вы где? Я полностью готова.
– Ну ты договорись, что мы переедем в другой день, – попрощался он, торопясь вернуться к обожаемой музе.
Ловко подставив ногу, я не позволила захлопнуть у меня перед носом дверь и вломилась в студию. Данри сидела напротив окна, а вокруг суетились горничные: поправляли лежащие идеальной волной волосы, подкрашивали губы нежной помадой.
– Как хорошо, что вы здесь! – воскликнула она, отогнав девушек рукой, как надоедливых мух. – Мы с господином Подлунным говорили, что было бы неплохо добавить к портрету какую-нибудь зверушку. Я думала про пересмешника.
– Кому неплохо? – въедливо уточнила я, отказываясь жертвовать мелким хулиганом.
Пересмешнику и без портретов нормально: ест, спит, изредка наводит шороху и передразнивает всех, кого планирует в будущем сожрать. В списке был целый замок студентов, пара преподавателей и художник.
– Пересмешник мне отлично подойдет! – пояснила Данри.
– Он вас сожрет, – предрекла я и повернулась к Яну, смотревшему на свою музу влюбленными глазами. – А тебя я сама скормлю кейробу, если к семи вечера не обнаружу в портальной башне с вещами, господин Лунецкий.
– Мое имя Янгель Подлунный! – фальцетом крикнул мне в спину художник, когда я выходила из студии.
Отправляли нас одним рейсом с сундуками, служанками и мелкой бестией в переноске. Напоследок в башне появилась Ольга и вручила Илайсу томик стихов в благодарность за спасение на водопаде. Дескать, она долго раздумывала, чем удивить дракона, и решила, что тонко чувствующий мужчина непременно проникнется поэзией.
Тонко чувствующий мужчина прочувствовал размер проблемы и замер, разглядывая томик с таким лицом, словно ему всучили брачный браслет. Я дернула глазом, понимая, что беднягу случайно или нарочно втягивают в круговорот обмена дарами, и ничем хорошим для холостого дракона аттракцион щедрости не закончится. Сам не просечет, как окажется женатым.
– Какое коварство, – пробормотал он, когда закрылись ворота и загудел портал. – Что безопасного мне отправить ей в ответ?
– Мазь от растяжений, – фыркнула я.
Мы переместились в величественный зал драконьего дворца. Тускло светились стены, эхо подхватывало любые шорохи. Судорожный вздох придавленного портальным переходом художника тоже красиво вознесся к потолку.
Широкие, высокие двери торжественно отворились, и вошел Эсхард. Он выглядел великолепно в дорогой одежде, с аккуратно подстриженной бородой, блестящими медными волосами, полностью готовый ко второму свиданию. И замер, окинув нас задумчивым взглядом.
Данри окружали служанки, художник висел на Илайсе, у меня в руках истерично тряслась переноска, а вокруг лежал кое-как пристроенный багаж. В возникшей тишине вдруг раздался громкий щелчок, и крышка одного сундука резко открылась, явив миру разноцветные женские наряды.
– Все настолько соскучились по Хайдесу? – тактично уточнил владыка.
– Нас попросили на выход, – честно призналась я. – С вещами и бестиями.
– По какой причине? – спросил он, останавливая взгляд на своем приближенном, а тот вообще был ни при чем.
– Из-за частых приездов кейрима в академию, – с насмешкой ответила я.
Илайс тихо фыркнул, художник охнул, Данри вздохнула. Пересмешник повторил за ними каждый звук и еще неразборчиво крякнул. По всей видимости, от себя.
– Добро пожаловать во дворец, – развел Эсхард руками.
Заселение прошло суматошно. Горничные едва не попадали в обморок при виде расцарапанной щеки, словно недосчитались у меня