Вертолёт выбирал точку, откуда удобнее убить Лемнера. Лемнер видел эту точку. Она казалась лиловым пятнышком. Её искал вертолёт, чтобы из этой точки убить Лемнера. Он не мог убежать — превратился в ледяной столб и был идеальной мишенью. Вертолёт искал лиловую точку, и Вава её искал. Вертолёт и Вава нашли эту точку, и Вава пальнул. Змея огня вильнула в небе, ушла к вертолёту и ужалила. Взрыв был бледный и почти беззвучный. Лемнер видел, как от вертолёта отвалился хвост. Вертолёт кувыркнулся, как подстреленный селезень, продолжая лететь после смерти. Полыхнул ещё один взрыв, и горящие ломти упали на близкую пустошь.
— Твою мать, командир! Силь ву пле! — ликовал Вава, притоптывая, исполняя ритуальный танец. — Мерси, мадам!
Ледяная глыба в животе Лемнера расплавилась. Лёд в глазах растаял, и глаза жадно смотрели на пустошь, где горел вертолёт. Там сгорала смерть Лемнера.
Они вскочили в джип и помчали на пустошь. Следом скользнули два бэтээра. Мелкие обломки широко усеяли пустошь. Фюзеляж уцелел, горбился без винтов, сочился дымом. Пахло бензином, горелой пластмассой и чем-то ещё, чем пахнут шашлыки. Трупы лётчиков были разбросаны, на них дымилась одежда. Но в фюзеляже оставался живой. Его не тронул взрыв, не сжёг огонь. Оглушённый, он шевелился, растопырил пальцы, как это делают блатные.
— Добрый день, месье, — Лемнер говорил по-французски, рассматривая человека. — Со счастливым приземлением!
Человек бормотал, совал Лемнеру в нос растопыренные пальцы. Это забавляло Лемнера. Блатной француз был любимчик Господа.
Вава смотрел на француза, как на подранка перед тем, как добить. Он помог французу выбраться из обломков и поставил на ноги, удерживал, чтобы тот не упал.
— Не знаю, что мне с вами делать, месье? — спросил Лемнер. — Вы напали на моих людей и некоторых убили. Не знаю, что с вами делать.
Из впалых щёк француза ушла плоть. Осталась кожа, облегавшая челюсть.
— Я не военный, — просипел француз. — Я геолог. Я пассажир.
— Вы пассажир военного вертолёта, который напал на моих людей. Некоторых из них убил и хотел убить меня.
— Я не хотел убивать. Я не военный. Я геолог. Ищу золото. Мне нужен врач.
— Считайте, что золото вы нашли. С врачом сложнее. Как ваше имя?
— Гастон Велье.
— Откуда вы родом, месье Велье?
— Из Гавра.
— Это не рядом с Оверном? Возле Оверна такие прекрасные пшеничные поля. Не приходилось видеть?
— Я геолог, ищу золото. Я никого не убивал. Мне нужен врач.
— Жаль, что вы не были в Оверне. Там действительно прекрасные поля пшеницы.
Лемнер смотрел на впалые щёки француза. Сквозь кожу щеки угадывались зубы. На голове француза было так мало плоти, что голова казалась голым черепом. Смотрели мутные глаза, чудом удержавшиеся в глазницах.
Этот француз, любимчик Господа, выпал из той фиолетовой точки, откуда смерть прочертила к Лемнеру прямую линию. Лемнер, стоя под прицелом вертолёта, пережил детский ужас, когда спасался от смерти, бежал на второй этаж к спасительным дверям с табличкой «Блюменфельд». Француз был родом из Гавра, а Гавр находился в подвале, из которого француз с голым черепом гнался за ним, желая убить. Догнал в Африке, нашёл фиолетовую точку в африканском небе и оттуда хотел его убить. Лемнер, избегнув смерти, чувствовал игривую весёлость. Смотрел, как сквозь впалую щёку француза проступает челюсть.
— Вы ищете золото, месье Велье? Я помогу вам его найти! Оно здесь, под ногами.
— Что делать с французом? — спросил Вава.
— Что сказано по этому поводу в уставе подразделения «Пушкин»?
— Добить врага.
Солдаты вышли из бэтээров и ковырялись в обломках.
— Копайте яму! — приказал Лемнер.
Солдаты копали, а Лемнер расспрашивал француза о Гавре. Верно ли, что Гавр находится в подвале пятиэтажного дома и соединён подземным ходом с Миусским кладбищем? И покойники через подземелье попадают в подвал? И нет ли среди этих покойников француза по имени Гастон Велье? Француз не понимал, стонал от ушибов, повторял:
— Мне нужен доктор! Пожалуйста, месье, нужен доктор!
Солдаты сапёрными лопатками сняли зелёный дерн. Удалили тонкий слой коричневого перегноя. Рыли красноватую пористую землю, под которой открылся серый песчаный грунт. Стояли по плечи в яме, выбрасывая на поверхность древний вулканический пепел.
— Что вы делаете? — француз со страхом смотрел на солдат.
— Ищем золото, месье Велье!
Солдаты с трудом выбирались из ямы, отрытой в рост человека.
— Ты меня понял? — спросил Лемнер солдата с пшеничными бровями и маленьким клювом хищной птицы. — Доходчиво объяснил?
— Доходчиво, командир.
Солдаты схватили француза, толкнули к яме, опрокинули вниз головой. Держали за ноги. Француз висел, бился. Его кожаные, с блестящими пряжками башмаки торчали наружу. Кричащая голова касалась дна ямы.
— Ищите золото, месье Велье! Поскребите дно. Там полно самородков!
Солдаты в две лопаты забрасывали яму. Голова француза скрылась в земле, но он ещё бился. Обмяк, тяжело висел в солдатских руках. Яму забросали так, что из земли торчали башмаки с застёжками. Лемнер содрал башмаки. Обнажились стопы с костяными пятками и кривыми пальцами. Солдаты отаптывали землю вокруг торчащих ног.
— Не понимаю, зачем вверх ногами? — пожимал плечами Вава.
— Так ближе к центру Земли.
— А пятки зачем оставил?
— Пусть загорают.
Они погрузились в джип и вернулись на прииск. Там уже ничего не горело. На брезенте лежал безногий солдат, и товарищи прикладывали к туловищу оторванную ногу.
Это была Африка, и Лемнер её любил.
Он сидел в ванной с чернокожей красавицей, которую прислал ему в подарок президент Мкомбо.
Ванна была чёрной, пена перламутровой, из радужных пузырей поднимала свои чёрные плечи красавица, поводила белками, улыбалась, показывая алый язык. Лемнер, погружённый в пену, ловил ногами её ноги. Ноги были струящиеся, ускользали, казались таинственными, живущими под водой существами.
— Как тебя звать? — спросил Лемнер, сжимая коленями её стопу.
— Нуар, — улыбнулась красавица, слизывая пену алым языком.
— Какого цвета душа у чёрных женщин?
— У чёрных женщин душа белая, а у белых женщин душа чёрная.
Нуар плеснула в Лемнера пеной. Он почувствовал на губах аромат её тела. Несколько перламутровых пузырей повисли в воздухе.
Она поднялась из ванной и стояла, переливаясь разноцветными огнями. Лемнер подумал, что чёрная Афродита рождается из пены, стоя в чёрной раковине.
— У африканских женщин бёдра широкие, как у вазы.