— Жалко пачкать, — взвыл.
— Нинг, — бросила цаца строго, и служанка, выхватив платок, сама стала мне рожу вытирать. Сижу смирно, как маленький.
Мне, конечно, было бы приятней, если бы сама Мейлин поухаживала. Но, похоже, она тот ещё кремень. Снова эта невозмутимость и непроницаемость на лице. Хотя теперь рассматриваем меня украдкой намного больше.
— Как всё прошло? — Спросила Гайя, вид у которой всё ещё разбитый.
— Четыреста трупов, вроде никто не ушёл, — ответил ей. — Честно, бывало и сложнее.
— Не перестаёшь меня удивлять, — комментирует Чернявка. — Прости, что подвела. Тебе было бы легче.
— Да ну брось, голубушка, — отмахиваюсь, дожёвывая резиновое мясо. — Я ж сказал, ничего сложного.
— От меня не скроешь, ты на ногах едва держишься, — укорила Гайя. — Хотя очень хорошо притворяешься, чтобы впечатлить эту милую китаяночку. Не стоит, она тебя уже успела оплакать. И теперь лишь с рассветом поймёт, как ты хорош.
— Ложись уже, мы поделим ночь сами, — раздалось заботливое от Руяны.
Завалился в палатке без задних ног и очень быстро вырубился. Утром меня растолкала жрица. Подорвался я, конечно, будто всё на свете пропустил.
— У нас без происшествий, — доложила она. — Гайя идёт на поправку, может держаться в седле.
— Хорошо, выдвигаемся.
Когда вывалился, все уже собрались. Только меня и ждут.
Собрал палатку спешно под молчаливым взором всей группы. После грандиозной драки и боя с Тигровым мастером чувствую хорошую прибавку к резерву. Теперь четыреста двадцать единиц. Так и до Люты прокачаем!
Собрав поклажу на седло, к Мейлин подошёл. А та меня взглянула мельком, щёки розовые.
— Учитель Дуий рассказал мне, что это вы убили Двуногого дракона, — защебетала. — Я благодарна вам за это. Вы поистине великий воин. Простите, что усомнилась в вас.
По бокам Диуй с Ваном смотрят с таким умилением, что на смех пробирает.
— Чего эта принцесска лепечет? — Раздалось недовольное от Гайи, которая уже в седле.
— Всё хорошо, не стоит извиняться, — отвечаю крошке. — Откуда вам было знать, что я величайший воин на всём свете.
— Хвастун, — улыбнулась Мейлин. И прозвучала её критика очень уж ласково.
— Всё, по коням. Вы не возражаете? — Подал ей руку.
— А у меня есть выбор? — Выдала вдруг строго цаца, взглянув на меня неожиданно ошеломительно. Розовые щёки в сочетании с нежными губами, что лепестки алых роз и чёрными глазищами, сияющими до ослепительно белых бликов — это беспощадное оружие этой малышки, о котором она явно ещё не ведает.
Нет, я не влюбился. Просто любуюсь!
А точно⁈
На этот раз беру её под попку на предплечье, как маленького ребёнка и поднимаю в седло первой. Вижу удивление на её лице, видимо, потому что делаю это очень легко. Но чувствуется ещё и напряжение. В нормальных условиях это выглядит крайне неприлично, сам понимаю. Но ничего поделать не могу. Служанку ступенькой кидать рука не поднимается, она мне вчера так заботливо лицо вытирала.
Взлетаю следом, вылавливая неожиданный укор со стороны Дуия. Девицы мои тоже неоднозначно смотрят. Неужели приревновали? В прежней бешеной динамике было не до такого. А теперь всё, как на ладони. Блин… самому теперь неловко.
Поэтому стараюсь не вплотную придвигаться и не обнимать, когда движемся. Но приходится периодически придерживать за талию. Спустя час спокойной езды мы выходим на большую дорогу. А оттуда по прямой до города уже рукой подать мимо обширных полей с ячменём и пшеницей.
Долгожданный Синин встречает бамбуковыми стенами на въезде, которые идут по фронту километра на три. Трое ворот в этом направлении и у всех стоят очереди из повозок и телег, в одну из которых вклиниваемся мы.
Можно было всех разметать и ворваться, но что–то не очень хочется выпячиваться, пока Мейлин Цяо не представиться главе города.
Полтора часа приходится ждать, ибо стража фильтрует тщательно, спрашивая у всех ярлыки. Рассматриваю местных бойцов с интересом. Китайские доспехи выглядят хрупкими и крайне дешёвыми. Нагрудники с наплечниками в виде циновок из бордовых жёрдочек, шлемы, как шапки–ушанки. Оно всё может и выстоит против их же тонких мечей. Но не против наших секир и двуручников. Да и кирпичами нашего производства всё это тоже проламывается.
Думал, когда до нас очередь дойдёт, воины будут выделываться. Но когда Мейлин швырнула им бирку из красного дерева с красным плетёным хвостиком, стали кланяться, расступаясь. И даже не попросили капюшон плаща опустить.
— Это мои люди, — объявила цаца повелительно.
И всех пропустили без вопросов, хотя с подозрением глазели на меня с сестрицами.
Только въехали и сразу на большом рынке оказались, простирающемся вдоль стены метров на триста. Китайцев тьма, гам стоит мощнейший. Какие персонажи тут только не мелькают. И отрепье всякое, и стража с доспехами нескольких цветов, и воины разные, и маги, которых можно вычислить по конусовидным шляпкам. Кто пешком, кто на лошадях. Всех рассматриваю нагло, и нас иноземцев все, кому не лень разглядывают.
Ого! Закованных людей на верёвке тащат. Спрашиваю у Дуийя, что за дела. А тут оказывается, и рабство не запрещено.
— Это пленники, но бывает, что бедные семьи продают своих дочерей в богатые дома, — выпалил старик деловито.
— Ну и кто у нас варвар, — фыркаю в ухо цацы.
— Я слышала, что все ваши крестьяне — рабы, — выпалила та в ответ.
— Откуда такое заблуждение?
— Много всего интересного рассказывают купцы. И это не заблуждение, — отвечает надменно.
Первые паланкины вижу, которым приходится уступать дорогу. Это кабинки на больших палках, ухватившись за которые, их люди таскают.
— У нас людей так точно не используют, — комментирую. — Или ты считаешь это нормальным?
Цаца молчит.
— Сказать нечего?
Дальше молчит. Какая гордая. Хоть за ухо кусай, за которым шейка вдруг мурашками покрылась.
За рынком дома стоят плотно. Большие, двух–трёхэтажные, вдалеке виднеются уже и дворцы с характерной архитектурой крыш «ёлочкой» этажей на четыре–пять. Проехались чуть дальше, и вид открылся на первые поместья с крупными яркими домами, обнесённые забором, что мощнее городского. В контраст целыми улицами стоят серые трущобы.
Постоялый двор выбрали солидный, где нас сразу начали облизывать за золотую монету, как кошка котят.
Уже не стало неожиданностью, что служанка ломанулась на рынок за шмотьём для цацы. На этот раз я успел выловить её. Тщательно