— Все целы? — Спрашиваю наших китайцев, когда вышли к дороге.
— Беспокойная ночь, — соглашается Дуий.
Выдвигаемся. Дорога среди деревьев ведёт ещё выше в гору. На большой развилке замечаю, как из большого особняка выезжает крытая повозка с шестью конниками в охране.
— А что там за особняк? — Киваю в ту сторону.
— Дом наместника. У нас так зовётся глава провинции, — поясняет старик.
— Вчера на них нападали какие–то убийцы из «Дома змеи», — рассказываю и вижу, как забегали глазки у учеников.
— Ох, плохо дело, — говорит Дуий. — Злые люди стали заправлять хорошими воинами, некогда лучший Дом северо–запада Китая превратился в грязный инструмент власти.
Доезжаем до верха с большой площадкой, здесь деревья пониже, кроны не нависают. Дальше уже путь налево, огибая гору. Но что–то смущает меня толпа, собравшаяся на пустыре.
Дуий заворчал, мол, не надо вмешиваться. Но я подъехал ближе поглазеть. И как чувствовал, молодую девку с парнем окружили и бранят. А те сидят на коленях в одеждах кровавых и плачут. Учитель пояснил, что это любовники, которые хотели сбежать, но их поймали сегодня ночью.
— И что им грозит? — Уточнил.
— Наместник решит, когда здесь закончат, — ответил Дуий витиевато и вздохнул.
— Обоих побьют палками, — вмешался переводчик Зеан. — А после его изгонят. Ей же грозит смерть, если отец не сможет попросить милости, как следует. Но он и не захочет, потому что дочь опозорила его.
Грустно всё это. Но что поделать? Хотя порыв и возник в одно мгновение ворваться, раскидать простых жителей и крикнуть этим — бегите!
А тут пронеслась карета из особняка, обдавая пылью на повороте.
Успел увидеть личико раскосой черноглазой китаянки, которая проявила ко мне интерес, выглянув из–за шторки. Явно простое любопытство, но! У меня аж дыхание перехватило на миг от вида такого милейшего создания. Не думал, что у китайских девушек могут быть такие большие глаза. Ещё так посмотрела заинтересованно и одновременно перепугано. И тут же задёрнула шторку, спохватившись, когда наши взгляды встретились.
Вот те раз, искал молоденьких китаянок. И в итоге нарвался на ангелочка.
Не думаю, что поддался неким порывам, и уж тем более сердце не ёкнуло. У меня хватает на любовном фронте красоток. Скорее это эмоции от неожиданного нового вида красоты, которую и не думал сыскать на чужбине среди серой массы. Наверное, мне было бы любопытно поближе её рассмотреть, послушать голос. Может, пофлиртовать малость. Но, видимо, не судьба.
За ней промчали конники в странной на вид бордовой броне из жёрдочек. Луки да мечи, ничего особенного. Следом проскочил наш бывший сосед по комнате, воин в тёмно–синем. Думал, обгонит и поскачет дальше. А нет, поехал впереди колонны. Так–то у парня губа не дура. Похоже, он возглавляет охрану той китайской крошки.
Ускоряемся и мы, оставляя кипящую жизнь этого городка позади. И на их усмотрение.
Кортеж с каретой так погнал, что вскоре мы потеряли их из виду. И через какое–то время перестало быть ясным, в каком направлении они ушли.
— А кроме великана вас никакая нечисть больше не беспокоит? — Спрашиваю по дороге у китайцев.
— Злые духи на проклятых горах, — отвечает Дуий. — Они вселяются в мёртвых животных и людей. Но наш народ научился в такие места не соваться, всюду стоят предупреждающие знаки, их нужно просто увидеть или почувствовать. А против блуждающих и неупокоенных духов у нас есть сильные талисманы.
— Ты забыл сказать о лисах–оборотнях, учитель, — добавил деловито Зеан.
— Всё это одержимые злыми духами, — отмахнулся старик…
Обогнув гору часа за три с половиной пути, на третьей развилке мы пошли на спуск уже по дрянной дороге, где никакая повозка не проедет. Но Дуий ведёт уверенно и молчаливо, не опасаясь злых духов. А вот я что–то напрягся.
С этой стороны растительности поменьше. И вскоре открывается хороший вид на целую систему гор с заснеженными вершинами. Никогда не видел Тибетские горы вживую. И вот теперь можно полюбоваться.
Дорога перешла в тропку, где лошади стали спотыкаться на камнях и ступеньках, пришлось спешиться и двинуть пешком. Ближе к вечеру пути встречаются крестьяне с хворостом и прочей поклажей, причём все с Дуием здороваются, кланяются, проявляя уважение. Когда добираемся до ветхой деревушки домов в двадцать, обосновавшейся среди леса в низине, становится понятно почему. У старика здесь своя школа.
Его всей деревней встречают, бежит народ от мала до велика человек семьдесят.
— Учитель вернулся! Учитель здесь! — Кричат. Все тощие, голодные на вид и бедные, судя по тряпью вместо одежды.
Щупают Дуия аккуратно за плечи, кланяются. Ученики там тоже под раздачу попали, родня их тискает. Одни мы стоим не у дел. На нас посматривают с опаской и интересом.
— Все мы живы благодаря этим господам, — слышу от Дуия. — Поприветствуйте наших гостей.
Народ издали покланялся, опасаясь подойти близко. Примерно за час местные с нами более или менее свыклись. Организовали нам скромную трапезу под навесом у домика. Быстро перехватив еду, учитель пошёл в свою школу, больше напоминающую крупный удлинённый сарай. И, тем не менее, там собралось деток сорок, плюс взрослые ученики. Нам со своего места прекрасно видно, как он уселся и к нему полукругом набились ребята, чтобы послушать историю его приключений.
Я даже порадовался за старика, здесь его уютный маленький мирок, что очень его ждал. Да и этих дрыщей тоже, которые теперь мне и моим подружкам постоянно в рот смотрят.
Мы оказались не единственными гостями. Чуть позже в деревню нагрянули ещё трое всадников. Воины в серых одеждах с бронёй в реечку, мечи, луки. Один уже в возрасте, двое молодых щегла. Сделали вид, что путешественники, хотя понятно, что за нами следят. Радушного приёма им не оказали, а они, похоже, и не рассчитывали на это. Проскакали мимо, делая вид, что мы им не интересны.
Вскоре выяснилось, что неподалёку от деревни, дальше по пути есть большая таверна для путников, где и останавливаются все чужаки. Стоит она обособленно, никому не мешает.
Оставив девчонок в доме, где нас приютили, под вечер съездил туда один на разведку. Широкая столовка прямо под навесом, тринадцать посетителей по кучкам, есть двое одиночек. Воины, наёмники, подозрительные на вид типы. Сидят смирно, болтают тихо. Такое впечатление, что опасаются друг на друга даже посмотреть.
Но на меня уставились все, когда я, не привязывая