– Я познакомился с ней первым.
– Я этого не знал, – пожал плечами Сеня. – Если тебе станет легче, у меня ничего с ней не получилось. Она раскрутила меня на несколько коктейлей и сбежала.
– Ну ты и лошара! – констатировал Ян.
– Да пошел ты, – повторил в той же манере Арсений, и парни негромко рассмеялись.
– Так все это из-за какой-то девушки? – ревниво начала Дарина. – Вы даже имени ее не помните!
– Кажется, ее звали Вероника, – возразил Ян.
– А я решил, что тебе нравится Василиса, – сказал Сеня. – Вы так миловались на лодке в первый день…
Дарина уставилась на меня.
– Это когда ты ушла в детскую комнату, – пояснила я, – и не миловались, а просто ржали. Потому что я рассказала, что не умею танцевать.
Дарина заулыбалась.
– Но ты правда забавно танцуешь… Так значит, и в этот раз всему виной девушка.
– А ты вспомни, из-за чего началась Троянская война, – сказал Ян.
На берег мы вернулись почти с рассветом. Игнат с братом и Маша, не попрощавшись, уехали первыми. Остальные гости вызвали такси. Олесе, Яну, Дарине и мне было в одну сторону, поэтому мы сели в машину Сени. Я расположилась на переднем сиденье, и на этот раз Арсений серьезно сказал:
– Гнать не буду.
– Я больше в тебе не сомневаюсь, – улыбнулась я.
В машине были открыты окна, и свежий утренний воздух врывался в салон. Поначалу мы по-прежнему молчали, даже Дарина была немногословна. Наконец, чтобы нарушить неловкую тишину, Ян вдруг завел разговор о рыбалке. Узнал, что Сеня никогда на ней не был, начался новый виток подколов, впрочем, снова беззлобных. Тут уже и Дарина, чей отец был заядлым рыбаком, подключилась к беседе. Я слушала их разговор вполуха, испытав вдруг приступ острой грусти. Хотя впереди еще целый месяц лета, прошедшая ночь казалась мне концом августа. Не было никакой надежды, что случившаяся со мной в круизе сказка может продлиться долго. * * *
До нового рейса оставалось два дня, за которые нужно успеть заново собрать вещи, а еще пристроить Билли. На следующий день после дня рождения Дарины я проспала до обеда. А когда показалась на кухне, мама торжественно сообщила, что наконец нашла для щенка новый дом. Для меня эта новость была как гром среди ясного неба. Я вспомнила грустное чувство, которое посетило меня рано утром по дороге домой. Выходило, что прощаться мне придется не только с Арсением.
На улице было пасмурно. Поглядывая из окна на серое небо, я собиралась прикинуться больной, чтобы не отвозить щенка, но мама поторопила меня со сборами. Сказала, что уже обо всем договорилась и это не обсуждается. Другого шанса пристроить собаку у нас, может, и не будет, а Билли растет не по дням, а по часам.
Брата с сестрой дома не оказалось, и это тоже осложняло дело. Я была уверена, что они успели привязаться к Билли и встанут на мою сторону. Мама сразу поняла, на что я надеюсь, и поспешила сообщить, что Валера с Леной отвозят заказ и о том, что Билли переезжает в новый дом, не знают. Но она уверена, что они не против, так лучше для всех. Я знала, что маму не разжалобить, поэтому даже не пыталась ее переубедить. Отправилась собирать сумку для Билли. За то недолгое время, что он жил у нас, щенок успел обзавестись собственной поилкой, лежанкой и несколькими игрушками. Некоторые из них были новыми: Лена в мое отсутствие баловала щенка. Еще пара мячей досталась от старшего товарища Чокопая. Лабрадудля мы с мамой тоже решили взять с собой: попрощается с Билли и заодно прогуляется.
Весь путь до остановки мама пыталась меня разговорить. Она видела, что я иду с тяжелым сердцем, и старалась поднять мне настроение. Рассказала, что Билли теперь будет жить у ее клиентки. У нее дом намного больше нашего и уже есть несколько собак. Билли точно не будет скучать. Клиентка занимается передержкой, поэтому лишний самоед ей не сделает погоды.
– Она очень любит животных, – добавила мама уверенно.
– Там будут постоянно новые люди, новые запахи, новые собаки… Для Билли это может быть стрессом, – возразила я, наклонившись и погладив щенка. Тот даже не предчувствовал нашу скорую разлуку. Как обычно, весело завилял хвостом. – Где она живет?
Мама назвала адрес, и я совсем поникла. Это очень далеко от нашего дома. В гости не наездишься. Но, с другой стороны, было бы странно, если б я постоянно торчала в чужом доме из-за Билли. Выходило, что судьба разлучала нас навсегда.
В пустом автобусе мы доехали до центра, где нам предстояла пересадка. Мы как раз проходили мимо той остановки, где я нашла Чокопая, когда тот внезапно залился лаем и понесся вперед. Мама едва не выпустила поводок из рук.
– Что с ним? – недоуменно спросила она, переходя на бег. – Нужно было оставить ему намордник. Он ведет себя слишком шумно!..
Билли тоже рванул за Чокопаем. Теперь мы с мамой спешили сразу за двумя собаками, которые натянули поводки и рвались вперед. Я решила, что Чокопай увидел кошку, но потом поняла, что он пытается догнать незнакомого мужчину. Тот, услышав лай, обернулся и вдруг встал как вкопанный. Я подумала, что он боится собак, и поспешно выкрикнула:
– Извините, пожалуйста!
Впервые Чокопай вел себя настолько неуправляемо. Маме все-таки не удалось удержать поводок, пес вырвался и бросился к мужчине. Мы охнули. Мне показалось, что сейчас Чокопай прыгнет на него и разорвет. Это так непохоже на мою собаку, и оттого стало еще страшнее. Но мужчина вдруг раскинул руки в стороны, и Чокопай угодил в его объятия. Билли тоже рвался к ним, но я сумела его удержать. Лишь приблизившись, я заметила у пожилого мужчины слезы на глазах. Одет он был совсем скромно: в выцветшую клетчатую рубашку и выгоревшую на солнце кепку. Мужчина крепко обнимал Чокопая и гладил его по кудрявой большой спине, а тот громко и жалобно скулил, облизывая руки. Билли притих, удивленно наблюдая за этой картиной. Мы с мамой стояли рядом, совсем обалдевшие. Не знаем, что нас повергло в шок больше: поведение собаки или слезы, которые струились по щекам мужчины.
– Простите, – снова начала я, – вообще, Чокопай себя так обычно не ведет…
Мужчина любовно смотрел на пса и гладил его по большой голове. Конечно, теперь ко мне стало приходить осознание того, что только что произошло.
– Как вы его назвали? – Мужчина поднял на меня мутно-голубые глаза.
А я вдруг подумала, что, наверное, когда-то его глаза были намного ярче и за долгую жизнь выцвели от слез.
– Чокопай, – повторила я, впрочем неуверенно, будто засомневалась в имени собственной собаки.
– Мы его называли Филькой, – сказал мужчина.
Чокопай, услышав из уст прежнего хозяина свое старое имя, залился счастливым лаем. Моя мама, тоже сообразив, в чем дело, стояла как громом пораженная и не произносила ни слова. Я впервые за долгое время видела ее такой растерянной.
– Скажите, сколько ему лет? – спросила я. – Мы так и не смогли определить.
– Фильке уже восемь, – ответил старичок, смущенно вытирая слезы. Он опустился на колени перед собакой: – Прости меня, дурака старого! Прости, Филька!..
У меня при взгляде на эту картину внутри все оборвалось. Мужчина сидел на коленях, крепко обняв собаку. Чокопай уткнулся мордой ему в грудь и тоже притих. Мы молчали, стараясь их не тревожить.
Когда старичок захотел подняться, мы с мамой поспешно ему помогли. Чокопай сидел у него в ногах, как завороженный следя за каждым движением пожилого мужчины.
– Знаете, Филя был собакой моей жены. Она в нем души не чаяла. А прошлой осенью ее не стало… А мне как прокормить такого здоровяка на свою пенсию? Самому на еду не хватало. Сейчас вот нашел подработку, стало немного полегче. А Филя… нашел себе хорошую семью. Он умный и добрый пес и не заслужил такого предательства. – Голос старика снова задрожал.
Я немного рассказала мужчине о новой жизни Чокопая, а когда мы попрощались, мама