– Я поступила к ней на работу совсем недавно, – пояснила я. – А вы?
– Я здесь уже десять месяцев. Вернее, не здесь, слава богу, у меня жилье в Портленде, там находится офис Вальтера.
– А вы сами родились в Мэне?
Она красноречиво посмотрела на меня – Мэн не может похвастать особым расовым разнообразием, и на фоне белого населения темнокожая Ева бросалась в глаза.
– Я выросла в Мичигане, но учиться приехала в колледж Боудин. На Вальтера я начала работать еще на четвертом курсе.
Таким образом, ей исполнилось двадцать два или около того. Я понимала, что она молода – но не настолько.
– Вообще-то мне очень нравится в Портленде. – Ева оглядела кладовку. – И честно говоря, жду не дождусь, когда туда вернусь. Наверное, это очень красивый дом, но в нем нет души.
– Понимаю, что вы хотите сказать, – согласилась я. – Так а что за история с судмедэкспертами? Это с одним из них вы сейчас говорили?
Она кивнула.
– Его зовут Натан Ислингтон, он доктор медицины, но в данном случае вернее сказать «доктор мудак». Он приехал и забрал тело в… – Она осеклась. – Если не хотите, я не буду рассказывать. Это нудная и мерзкая история.
– Да вы шутите? Я сгорю со стыда, если признаюсь, сколько свободного времени потратила, залипая во всякие криминальные сводки. А нудными и мерзкими историями я зарабатываю себе на жизнь.
– Что ж, тогда дело было так: он приехал днем во вторник, забрал тело Вивиан, и поскольку смерть наступила не от естественных причин, требовалось произвести вскрытие, которое он и сделал утром в пятницу.
– То есть вчера, – внесла я ясность.
– Вчера, – подтвердила Ева. – Она утонула. Отключилась после огромной дозы снотворного и соскользнула в воду.
– Даже так? – удивилась я, смакуя подробности. – Я была не в курсе.
Ева снова кивнула.
– Когда ее нашел Вальтер, она лежала на дне, но мы-то все знаем, что ее убили таблетки, поэтому я стараюсь убедить его сделать токсикологическую экспертизу как можно быстрее. Я… в интернете говорят всякие гадости, и я пытаюсь уладить все так, чтобы Вальтера не дергали лишний раз. Ему и так приходится несладко.
Я кивнула, но не могла не задуматься, хочет ли Ева, чтобы смерть Вивиан как можно скорее осталась в прошлом, ради благополучия своего босса или ради самой себя.
– Вы знаете, токсикологическая экспертиза занимает куда больше времени, чем показывают в «CSI» или «Законе и порядке», – заметила я.
– Я вот как раз осознаю это. И как назло именно сейчас морги переполнены наркоманами, скончавшимися от передозировки. – Она поморщилась. – Так что у них там аврал.
– Как вам вообще удалось с ним связаться?
– В этом как раз вся загвоздка, – ответила Ева. – Вальтер знаком с доктором Ислингтоном и отправил запрос, чтобы именно он провел экспертизу. Но теперь ситуация поворачивается против нас, потому что сейчас по телефону он разговаривал со мной, как полный козел, а я, видимо, не могу даже жалобу теперь на него подать.
– И сколько, по его словам, займет экспертиза?
– До двух месяцев.
Я сочувственно покачала головой: несомненно, это был возмутительно долгий срок. Мы нынче привыкли к тому, что многие вещи выполняются благословенно быстро, даже мгновенно, но для составления отчета судмедэксперта требуется привести в движение многие шестеренки. Я проверяла информацию, это занимает минимум месяц.
Ева смущенно взглянула на меня чуть исподлобья.
– И я надеялась, что сенатор Гибсон поможет подтолкнуть процесс.
– Вы можете называть ее Дороти, – подсказала я, – все так делают.
– Знаете, я ведь голосовала за нее, – призналась Ева. – Очень жаль, что она проиграла.
Я не дала разговору принять душещипательный оборот.
– Я спрошу ее, – предложила я, – но особо рассчитывать на удачу не стала бы.
– Спасибо вам огромное. – Ева испустила длинный вздох. – И вот надо было подобному случиться именно сейчас. Понимаю, звучит ужасно, зато честно.
– А вам не нравилась Вивиан, так?
– С чего вы это взяли? – резко спросила она.
Я пожала плечами. Если отвечать честно, то временами мне нравилось заваривать кашу. Как и у всех младших детей в семье, глубоко в душе у меня таилась склонность подначивать, дразнить, захватывать врасплох.
– Просто возникло ощущение, – ответила я. – Знаете, мы ведь виделись однажды – она натолкнулась на нас с Дороти. Она мне показалась… непростым человеком.
– Можно сказать и так, – осторожно проговорила Ева.
– Не хочу говорить плохо о покойных, но… вы удивились, когда это случилось?
– Вы имеете в виду то, что она покончила с собой?
Я кивнула. Ева помедлила с ответом, но я терпеливо ждала – проще всего заставить человека что-то рассказать, если тянуть и тянуть неловкую паузу, и тогда любого сразу подмывает заполнить возникшую в беседе тишину.
Ева вздохнула – и сдалась.
– Я редко встречала настолько эгоистичных людей, как Вивиан, и была откровенно шокирована при известии, что она покончила с собой. Я бы скорее подумала, что… – Она снова запнулась. Я промолчала. – Я пытаюсь сказать: куда осмысленнее было бы предположить, что ее убили. В том числе и поэтому я хочу, чтобы причину смерти зарегистрировали официально, на бумаге. А может, это главная причина. Потому что пока отчет медэкспертизы не подтвердит, что это было самоубийство, слухам и предположениям не будет конца.
Глава 18
Сразу после этих слов Ева получила какое-то сообщение и поспешно ушла – а возможно она сожалела, что была откровенной, и искала повод исчезнуть. Я тоже вышла из кладовой и нарочно побрела в другую сторону от Приемной, поскольку мне хотелось еще раз взглянуть на Большой зал. Не знаю, как он на самом деле назывался, но я называла его так, поскольку он заслужил подобный эпитет. Теперь, оставшись одна, я хотела задрать голову и вдоволь поглазеть вокруг.
Не тут-то было. Мое внимание сразу приковал объект в самой середине этого грандиозного пространства. Сначала я решила, что передо мной статуя, которую я не заметила в первый раз, изображавшая женщину, облаченную во вдовий траур – длинное пышное платье, какое могла бы надеть Скарлетт О’Хара, скорбя (то и дело) об ушедших. Черная вуаль покрывала голову фигуры, ниспадая до