Наваждение прошло, только когда сам Борис отвернулся от побледневшей девушки. Он нарочито задумчиво осмотрел стопки книг и мечтательно вздохнул:
– Напоминает времена, когда библиотеку только-только открыли. Хорошие были деньки… Много у вас намечается работы, да, Наденька?
Та лишь опустила голову, боясь снова встретиться с ним взглядом. Она чувствовала себя пешкой на шахматной доске Комитета, но сделать с этим ничего не могла.
– Да, – прошептала она и потянулась за ручкой.
Не успела она поставить свою подпись, лист с приказом тут же исчез со стола. Борис одобрительно улыбнулся, но глаза его оставались все такими же ледяными.
– Что ж, не буду вам больше мешать. – Он окинул взглядом бардак в библиотеке, покачал головой и развернулся к двери.
Но не успела Надя выдохнуть, как мужчина уже вернулся.
– Совсем забыл! – Он шутливо похлопал себя по лбу. – Теперь они ваши.
Он бросил на конторку еще одну связку ключей и, кивнув на прощание, ушел. Надя взяла ключи и пересчитала их в руке, перебирая, как четки. Один ключ от главного входа, по одному – от отделов второго этажа, ключ от актового зала и еще два, которых в ее связке не было. Надя какое-то время смотрела на них. В голове было пусто, а все силы, накопленные за недели отдыха, высосали без остатка. Она поддалась на дешевые угрозы и шантаж. От этого было обидно и стыдно до слез, и она прикусила задрожавшую губу. Не хватало еще расплакаться в первый же день. «Прямо как в день приезда», – вспомнила она и слабо улыбнулась. Но тогда до слез ее довела Фрекен, а где она теперь? Как назло, Надя не знала ни адреса, ни домашнего телефона Олимпиады. И стоило ли вообще ее искать, если именно из-за Нади библиотекаршу выжили с работы? Она снова посмотрела на связку ключей, обвела глазами библиотеку и решила вернуться к этой мысли позже, когда разберется с насущными проблемами.
Может, надо было порвать приказ и все-таки уехать из этого проклятого города? Оставить Женю и Лену, бросить Эльдара вместе с пропавшими записями и тайной его бессмертия? «И до конца жизни мучиться, что все прошляпила», – хмыкнула она и покачала головой. Нет, другого выбора она просто не могла сделать. Отказаться – значило потерять все, что она уже успела приобрести в Шахтаре, и все, что она могла еще найти. Например, записи архивариуса.
С тяжелым сердцем она покинула отдел и поднялась на третий этаж. Ключи из новой связки подошли к замку, и читальный зал вновь распахнул перед ней двери. Такой же душный и пыльный, как два нижних отдела библиотеки, он хотя бы не был завален книгами, однако Надю это совсем не обрадовало. Сжав в руках ключи, она подумала, что именно эта связка могла когда-то принадлежать Олимпиаде Васильевне, как и весь этаж, осиротевший без пожилой библиотекарши. Опустела конторка, из-за которой Фрекен окидывала приходящих пренебрежительным взглядом снизу вверх. Пропали очки, календарь с пометками под стеклом, таблетки от болей в желудке, плед, в который старушка укутывалась летом и зимой. Исчезла даже старая фотография, спрятанная в самый дальний угол. Словно здесь никого никогда не было.
Озноб, не отпускавший Надю с ухода Бориса, стал еще сильнее. Она будто оказалась в мавзолее, в который еще не принесли тело умершего. В памяти вдруг всплыло хмурое лицо Эльдара, сердце сковало дурным предчувствием.
– Если она умерла, почему просто не сказать мне об этом? – вздохнула Надя.
Уж кто-кто, а патологоанатомы точно знали бы о смерти библиотекарши, и Эльдар просто не мог не обратить на это внимания. А если она жива, то чем тогда угрожал Борис?
В раздумьях девушка подняла трубку телефона. Можно ведь позвонить в больницу прямо сейчас и узнать об Олимпиаде если не у Эльдара, то у кого-то из его коллег. Но, уже набрав первые цифры, она остановилась. Подумала какое-то время, слушая тишину в трубке, и нажала рычаг сброса.
«Не глупи, – сказала она себе. – Если внутренний телефон общежития могут прослушивать, то почему не телефоны библиотеки? Это же главная вотчина Комитета. Если и звонить в больницу, то из таксофона. А лучше сходить туда самой».
Она запустила пальцы в волосы, пытаясь сосредоточиться. Теперь она исполняет обязанности библиотекаря, а значит, в первую очередь должна навести в библиотеке порядок. Кроме того, нужно обыскать читальный зал вдоль и поперек, раз уж ей вручили ключи на блюдечке с голубой каемочкой. А еще как можно скорее отправить письмо научной руководительнице. Если Комитет так боится вмешательства из-за гор, пора напомнить им, что в большом мире у нее еще есть связи. В архиве, может, и не осталось ничего полезного, но вернуть власть над ним – дело принципа. Она архивариус Шахтара и заберет свой архив, чего бы это ни стоило!
Теперь она не столько боялась Комитета, сколько ненавидела их. Злоба согревала, разгоняя мучивший девушку озноб, возвращала силы, заставляла глубоко и полно дышать. Надя вновь почувствовала, как легкие заполняет застоявшаяся пыль, но терпеть это больше не собиралась. Она ураганом промчалась по читальному залу, открывая все форточки и впуская свежий, холодный воздух. Подгоняемая сквозняком, сбежала на второй этаж, который тоже задыхался без нее. Впереди было очень много работы.
* * *
Неделями Надя тратила все рабочее время на приведение библиотеки в порядок. Она не задерживалась допоздна, чтобы соблюсти комендантский час и успеть сделать домашние дела: по просьбе жильцов постирочные открыли, но только на несколько часов в день. Письмо в университет она отправила почти сразу и верила, что без ответа оно не останется. Только судьба Олимпиады оставалась загадкой. Эльдар и Никита в один голос утверждали, что в морге ее тела никогда не было, но если последний был в этом уверен, то Эля стал подозрительно хмурым, когда услышал вопрос. Еще больше он помрачнел, когда Надя рассказала о шантаже.
– Не принимай близко к сердцу. Это пустые угрозы и ничего больше. – Он внимательно смотрел на сдуваемый ветром огонек спички.
Они стояли на крыльце морга, куда Надя приходила постоянно, пытаясь поймать друга для разговора. В окружении сугробов это