Глава 17
Две лодки. Освещённые шестью, нет, восемью факелами они довольно быстро, подчинясь силе, синхронно взмахивающих вёслами гребцов, плыли по диагонали к нашему берегу от противоположного острова. А, может быть, это не лодки. Уж очень сильно отличались от тех, что я видел на Волге, да и на Чёрном море. Узкие, с высокими бортами, которые вроде бы даже не деревянные. Каноэ? Фиг знает, вот в чём в чём, а в том, что по воде плавает, а уж тем более ходит, я, вообще, не силён.
— Блуд, Пушистик, в избу идите, — продолжая сидеть на медово-жёлтых досках крыльца, отдал команду малышне, задорно гоняющейся за мелкими, не больше спичечного коробка, крабиками, — у нас таких «травяниками» называли. Кстати, Блуд неплохо так на них приподнялся, скоро ещё один уровень апнет, уже второй, как на этом пляже обосновались. Да и Пушистик, думаю, от него не отстал. Но за успехами мехового комочка Глюк следит. У нас с ним негласное соревнование. Пусть и начальные условия у наших подопечных не равны, но всё же.
— Ш-ш.
— Блуд, я тебе дам на крышу. Сказал в избу, значит, в избу! — грозным взглядом проследил, чтобы оба шалопая, действительно перешагнули порог, а не пробрались за моей спиной на крышу к своей подружке.
Вслед за малышнёй, невольно её подгоняя, в избу вошёл Акела, но тут же вышел, держа в руках щит и копьё. Он сейчас встанет слева от ступенек крыльца и будет изображать почётный караул. А справа уже стоит Фома, зажав в своих лапах два исходящие зеленоватым дымком серпа. Мне кажется, выглядит внушительно, а как там на самом деле, посмотрим. Но надо сказать, этот почётный караул придумал не я, — мажордом настоял. Но ему виднее.
— Харис?
— Я на крыша! — раздалось прямо надо мной.
— Вот что, Первая-Старшая, ты сейчас перебираешься назад и следишь за берегом, чтобы к нам с тыла никто не подобрался. Всё понятно?
— Я понять! Я смотреть! Зорко-зорко!
— Действуй.
И только Клык продолжала изображать нереиду. Это, кстати, тоже Глюк придумал. Вот только кажется, что фурри вообще не озабочена происходящим. Все её мысли только о том, как собрать побольше ракушек и побыстрее их вскрывать начать в поиске очередной жемчужины. Загорелась Клык себе как минимум браслетик из слёз моря сделать. Вернее, делать будет Бичура-бабай, а носить Клык. Всё, как и задумано.
Лодки сменили курс, ещё более круто развернувшись носом к нашему берегу. Теперь стало понятно, что это и не лодки совсем. И не каноэ — катамаран. Только какие-то странный: две лодки по краям, соединённые между собой площадкой. На которой стоял, судя по скрещённым на груди рукам, кто-то важный. Он был где-то на полголовы пониже своих воинов, и так же как они с голым торсом. Единственное, кроме роста, конечно, что его выделяло среди других, — длина юбки, подол которой спускался ниже колен. А ещё он был единственный, кто ничего в руках не держал, у остальных либо весло, либо факел с копьём. На площадке за важным я насчитал, как минимум, четверых с копьями, ещё восемь с вёслами и наверняка при них есть какое-нибудь оружие. А я ещё возмущался на слова Глюка, когда он предложил поставить Акелу и Фому в качестве почётного караула.
— Бум-бум-бум-бум… — послышался негромкий, но уверенный звук то ли барабана, то ли там-тама. В музыкальных инструментах я соображал ещё хуже, чем в лодках. Зато сразу стало понятно, что кроме тринадцати увиденных и посчитанных гостей, есть ещё невидимый нам музыкант. А может быть, кто-то ещё скрывается за высокими бортами катамарана? Немного ли гостей для первого знакомства? Мы вроде бы, пролетая рядом с деревней, никакой агрессии не высказывали, кулаками и факами не трясли. Чего это они?
Катамараны приближались. Я немного встревоженно перевёл взгляд с гостей или надо говорить всё-таки хозяев на продолжавшую плескаться фурри. Не перебарщивает? Ага, вижу, Клык как раз смотрит на гоблинов и даже рукой им машет.
По-моему, ей уже пора выходить. Ага, полульвица тоже так решила, несколькими сильными гребками она добралась до берега и вышла из воды…
Клык выходила на берег словно модель на подиум. Завораживающее зрелище… Миниатюрная, но с приятными глазу округлостями в нужных местах и почти осиной талией, с бликующей в лунном свете кожей, — фуррия казалась каким-то нереальным, эфемерным существом, появившимся из сказки. Настоящая нереида…
— Бум-бум… Бу-бум… Бу…
На Клык в это мгновение, похоже, засмотрелся не только я. Вон даже барабанщик с ритма сбился, а следом за ним и гребцы. Ровно идущий катамаран задёргал обоими носами, зашнырял туда-сюда так, что важный гоблин, стоящий на площадке, покачнулся, нелепо взмахнул руками, словно баклан крыльями, что-то непонятное гаркнул. Барабанщик наконец-то пришёл в чувство, восстановил ритм, а вслед за ним и гребцы выровняли ход катамарана. Важный снова сложил руки на груди, — но мы своего добились, спесь с него сбили. Чем это нам теперь обернётся? Посмотрим.
Тем временем Клык накинула плащ прямо на голое тело, неторопливо застегнулась и, подхватив авоську с мидиями, всё так же неторопливо подошла сбоку к крыльцу.
— Бичура-бабай, — позвала она так, что наверняка её даже на катамаране было слышно, — отнеси, пожалуйста, моллюсков на кухню, потом приготовим. Тут к нам гости пожаловали.
— Сделаю, — домовой тут же появился на крыльце и, подхватив авоську, бывшую чуть ли не с него ростом, уверенно потащил её в избушку.
Сама фурри уже встала рядом с волколаком. Весь этот спектакль был задуман мажордом для того, чтобы показать прибывающим гостям-хозяевам, что эта встреча для нас не является ничем особенным. Мол, для нас это дело обычное.
Катамаран резко затормозил в нескольких метрах от берега. Подчиняясь приказу важного, гребцы опустили вёсла в воду вертикально, останавливая свою чудную лодку. Важный шагнул вперёд и заорал непонятное.
— Чужаки! — начал негромко Глюк синхронный перевод. — Эти земли находятся под покровительством гильдии «Кирамские ушкуйники». Ваше пребывание здесь незаконно. К утру вы должны покинуть этот осколок или будете наказаны! Я всё сказал!
Важный снова что-то гаркнул, но уже потише. Гребцы тут же развернулись к нам спиной и, под вновь принявшийся отсчитывать ритм там-там, взмахнули вёслами. Катамаран довольно быстро принялся уходить от нашего берега. Вот и поговорили. Вот и социализировались…
— Харис, — позвал я негромко, продолжая