— Инструмент, — наконец прошипел Мудзюн, и его голос, тихий и скрипучий, словно ржавая дверь в заброшенном храме, был страшнее любого крика. — Инструмент сломался.
Он медленно поднял взгляд, и его чёрные, словно две маслины, глаза были лишены всякого выражения, кроме холодной, безжизненной ярости.
— Он не просто сломался. Он обратил своё лезвие против руки, что его держала. Он забыл, что он — тень. А тень, возжелавшая самостоятельности, становится лишь помехой. Пятном грязи на чистом полотне. Его нужно утилизировать. И того, кого он вздумал защищать, заодно. Чтобы другие тени не забывали своего места.
О-Судзу молча кивнула. Она давно перестала удивляться жестокости своего повелителя. Для него весь мир был набором инструментов, и сломанный молоток заслуживал лишь кузнечного горна.
— Кумао, — позвал Мудзюн, не повышая голоса.
Из тени в глубине пещеры вышел человек. Он был невысокого роста, но невероятно широк в плечах, его движения были плавными и экономными, словно движения медведя — отсюда и его прозвище. Его лицо, изборождённое старыми шрамами, было непроницаемым. Он не кланялся, лишь остановился перед Оябуном, выражая почтение самим своим вниманием.
— Ты слышал? — спросил Мудзюн.
Кумао кивнул одним коротким, точным движением головы.
— Дзюнъэй стал осквернённым клинком. Он в Каи. Он защищает Тигра. Твоя задача — найти его, сломать и выбросить. И перерезать горло тому, кого он защищает. Возьми группу. Акари будет твоим проводником и правой рукой. Её ярость… полезна в данном случае.
В этот момент в пещеру вошла сама Акари. Она выглядела так, будто не спала несколько дней. Её глаза горели лихорадочным блеском, а губы были сжаты в тонкую белую полоску. На её обычно безупречном обмундировании была пыль и следы быстрого, утомительного пути.
— Он предал нас, — выдохнула она, и её голос дрожал от ненависти. — Он говорил с ним. Он предупредил его. Он… он отпустил меня. Словно я была жалкой мухой, которую недостойно даже прихлопнуть.
Мудзюн холодно посмотрел на неё.
— Его сентиментальность — его слабость. Твоя ярость — твоё оружие. Но ярость должна быть холодной, девочка. Как лезвие. Ты пойдёшь с Кумао. Ты знаешь его манеру мыслить. Ты приведёшь их к нему.
Акари резко кивнула, её глаза блестели уже не только от гнева, но и от жажды мести.
— Экипировку получите у О-Судзу, — добавил Мудзюн, обращаясь к Кумао. — Возьмите всё, что может понадобиться. Особое внимание — ядам. Не для быстрой смерти. Для… убеждения. Если он захочет поговорить перед тем, как уйти.
О-Судзу, услышав это, беззвучно скалится, обнажая дёсны, почти лишённые зубов.
— Для него у меня припасён особый микс, — проскрипела она. — «Танцующие кости». Вызывает ощущение, будто всё нутро пытается вывернуться наизнанку через горло. Очень… убедительно.
Пока О-Судзу копошилась в своих склянках, подбирая «подарок» для бывшего ученика, Кумао, не меняясь в лице, изрёк свою первую и единственную фразу за всю встречу. Его голос был низким и глухим, словно доносящимся из-под земли:
— Будет сложно. Он знает все наши приёмы.
Мудзюн посмотрел на него ледяным взглядом и ответил с убийственной простотой:
— Тогда придумай новые. Или сделай так, чтобы его знания ему не помогли. Он — тень. Ты — тень. Победит та, что темнее.
Кумао снова кивнул, на этот раз с едва уловимым пониманием в глазах. Он развернулся и бесшумно вышел из пещеры, чтобы собрать свою команду. Акари последовала за ним, её фигура выражала готовность к убийству.
Мудзюн остался один с О-Судзу. Он снова взглянул на донесение.
— Жаль, — тихо произнёс он, и в его голосе впервые прозвучала не ярость, а нечто иное — досада мастера на испорченный редкий материал. — Он был одним из лучших моих инструментов.
— Заточим новый, — буркнула О-Судзу, закупоривая склянку с ядом.
— Нет, — покачал головой Мудзюн. — Такие не точатся. Такие… рождаются. А потом ломаются. Или ломают других.
* * *
Ночь над замком Каи была безлунной и неестественно тихой. Даже сверчки, казалось, притихли, чувствуя приближение теней. Дзюнъэй не спал. Он стоял в самой тёмной части сада, слившись со стволом старого кедра, и чувствовал их приближение. Это было сродни шестому чувству — лёгкое покалывание на коже, едва уловимое изменение давления воздуха. Они пришли. Его бывшие братья и сёстры по клану.
Он знал их методы как свои пять пальцев. Главные ворота? Стены? Для ниндзя Кагэкава это было слишком просто, слишком очевидно. Их путь лежал через уязвимости — те, что невидимы глазу стражи. Он предугадал три наиболее вероятных маршрута: система стоков дождевой воды, вентиляционные шахты, ведущие в кухонные помещения, и по старой, полуразрушенной стене со стороны скалы.
И для каждого пути он приготовил… гостеприимный приём.
Глава 10
Группа Кумао разделилась. Двое самых нетерпеливых, молодых ниндзя, выбрали стоки. Продвигаясь по колено в ледяной, зловонной воде, они не заметили почти невидимую шелковую нить, натянутую на уровне груди. Раздался тихий щелчок, и на потолке тоннеля разорвался небольшой холщовый мешок, выпустив облако мелкой белой пыли. Это был не яд, а мощное снотворное масуйаку. Ниндзя успели сделать лишь пару вдохов, прежде чем их движения стали замедленными, нескоординированными. Они рухнули в воду, погрузившись в глубокий, неестественный сон. Их просто выловят утром дворники.
Вторая группа, ведомая самим Кумао, двинулась по вентиляционным шахтам. Кумао был осторожен, он шёл последним, пропуская вперёд других. Первый ниндзя, пробираясь по узкому кирпичному ходу, наступил на камень, который под его весом слегка прогнулся. Последовала серия тихих щелчков, и с обеих стен выстрелили прочные сети, сплетённые из промасленного конского волоса. Они опутали его, словно паутина огромного паука. Чем больше он дёргался, тем сильнее сети сковывали движения. Он повис в проходе, беспомощный и униженный. Кумао, наблюдавший за этим, лишь хмыкнул и дал сигнал к отходу. Ловушка была не смертельной, но эффективной.
Но главное шоу ждало группу Акари. Она, ведомая яростью и желанием доказать свою преданность, повела своих людей по старой стене. Именно на её пути Дзюнъэй приготовил самый «особенный» сюрприз.
Акари двигалась с грацией пантеры, каждый её шаг был бесшумен и точен. Она не видела почти неразличимого покрытия из свежесрезанных веток и листьев, присыпанных сверху землёй, что перекрывало брешь в стене. Она сделала шаг вперёд — и провалилась.
Снизу не последовало глухого удара о камень, лишь тихое, противное чавканье. Она угодила по пояс в яму, заполненную липкой, чёрной, как