— Ничего такого. — постарался натянуть беззаботную лыбу я. — Колян, ты это… случайно не в курсах где живёт Алиса Федосеева, бывшая одноклассница сестры твоей?
— Это которая рыжая и тощая такая? — наморщив лоб в попытке вспомнить, уточнил Максаков.
— Это которая рыжая и охрененная. — внёс я поправку, обрадовавшись, но зря.
— Как скажешь. По школе ее помню, внешность то… хм… приметная, но насчёт того, где живёт — не, я не в курсе. — развел руками парень. — А тебе за …
— А Натаха? — перебил я его.
— Без понятия. Но если надо, то схожу спрошу. Завтра расскажу.
— А давай сегодня после закрытия? Я с тобой пройдусь до вашего дома.
— Так Наташка не живёт с нами. — глянул Колька на меня уже слегка озадаченно. — Она уже год почти хату снимает на Комарова.
— Ну и супер. Давай, таскай свое железо и сходим после закрытия. — я хлопнул его по плечу и сразу отошёл, заговорив с мелкой из группы Зимы, чтобы избежать расспросов и пояснений.
Закрыв зал, мы втроем с Колькой и Зимой прошлись до его дома. Друг хоть и молчал мрачно, но вроде был спокоен. Глянул только искоса на темные окна Варьки, мотнул башкой и пошел в подъезд, махнув нам клешней. Походу попускает друга или это у него временно затишье и ещё рванет так, что охренеем все? Ладно, будет видно, выгребем из всего. Всегда выгребали. Вместе.
Съёмная хата Натахи оказалась в самом начале улицы Комарова, считай за границами нашего района, так что мы с Колькой проехались на трамвае, чтобы не топать туда целый час.
Перед дверью Максаков неожиданно замялся, не спеша жать на звонок и бросая на меня подозрительные косяки.
— Ты чего? — чуть толкнул я его плечом.
— Крапива, я тебя уважаю и все такое. Ты ровный пацан и вообще… но Натаха сестра моя и… — он запнулся, покраснел, нахмурился и решительно закончил. — Короче, все же знают какой ты в отношении девушек.
А-а-а, ну понятно. Репутация она такая. Дружба дружбой, но вряд ли кто из наших парней рад будет, если я добавлю их сестер к списку своих побед.
— Не парься, катить к твоей сестре вообще планов не имею. — заверил его я. — Она мне только в качестве источника информации нужна.
— Угу, ты-то сам не будешь… — проворчал Колька, и таки нажал кнопку звонка. — Ладно, взрослые все люди.
Дверь быстро распахнулась и появилась Натаха в цветастом халате с запахом и пушистых тапках.
— Антон? — вытаращилась она на меня как будто и не заметив стоящего рядом брата. — Ты… ко мне?
— Привет, Натаха! — махнул я рукой. — Как самочувствие после вчерашнего? Полторашка до дома хоть проводил?
— А? — моргнула девушка.
Без вчерашней боевой окраски, с простым хвостиком выглядела она бледноватой.
— Натаха, отомри. Чаю нам хоть нальешь? — вмешался Колька, хмурясь все больше.
— Чаю? — встрепенулась Наташка. — Да-да, конечно. Вы заходите, я сейчас быстро…
— Стопэ! Мне чаю не надо, только спросить по-быстрому и я ушел. — остановил я уже рванувшую вглубь коридора девушку.
— Наташ, где живёт Алиса?
Максакова замерла, будто в стену врезалась. Медленно повернулась и выражение ее лица изменилось радикально. Уголки рта опустились, глаза прищурила, прям неприятным чем-то от нее повеяло сразу.
— Так ты ко мне только из-за Федосеевой пришел? — процедила она зло. — Что дорого обошлись услуги или деньги взяла и продинамила?
— Слышь, Натаха, ты за базаром то следи! — напрягся я, еще ничего не понимая, но задницей чуя какое-то дерьмо. — Какие на хрен деньги и услуги?
— А, то есть с тобой она задаром переспала? Значит правду говорила, что выходной у нее был и оттягивалась для души. — все более презрительнее цедила Наташка. — Профессионалкам тоже ведь нужно иногда для удовольствия, а не только за деньги.
— Чё несёшь? — повысил я голос.
— Так она тебе ничего не сказа-а-ала, Антош? — потянула Наташка так злорадно-довольно, что аж противно стало. — Или вам вовсе поговорить было некогда? Валютная проститутка у нас Алисонька.
— Чего?!
— Что “чего”? Валютная она проститутка, путана. “Интердевочку” смотрел? Вот Алиска такая и есть. С иностранцами треться за валюту, а не наши деревянные, мечтает, что один ее как-нибудь замуж за бугор увезет.
— Брехня!
Че за чушь? Да какая из нее … Не то, чтобы я таких дамочек прям знал лично, но все же… Нет! Быть не может!
— Да с чего бы мне врать? — пожала плечами Максакова. — Она сама мне рассказала.
— Гонишь!
— Нисколечко. Порядочные девушки разве так на мужиков кидаются, как она на тебя? Сам подумай. И к венерологу сходи, мало ли чего от такой намотать мо…
— Дура ты брехливая, Максакова. — оборвал я ее ядовитую болтовню. — Адрес мне ее скажи.
— Понятия я не имею где она сейчас живёт. — с еще большим откровенным злорадством заявила Наташка, упирая руки в бока. — Я сразу сказала, что мы в алкомаркете встретились, она там бухло выбирала как раз для загула сво…
— Где этот магазин? — перебил ее я.
— Не помню! — вызывающе выпятила она подбородок.
— Максакова! — рявкнул я угрожающе.
Пугать баб — последнее дело, но она прям довела.
— На углу Комарова и Чапаева. — выплюнула тоном “да подавись” Максакова. — Все, выметайтесь теперь, мне на работу завтра рано!
Спорить я смысла не видел, все равно ничего больше полезного не скажет. Так, ну и где у нас в городе иностранцы пасутся?
Глава 7
— Алиса, ты заболела? — стремительно войдя в комнату мать нахмурилась, вперившись в меня раздраженным взглядом. — Почему не позвонила тогда?
Натуральная блондинка без единого волоска седины, высокая, изящная, с аристократичными чертами, ещё совсем не тронутыми морщинами, разве совсем чуть в уголках глаз. С идеальной светлой кожей, которую мать тщательно оберегала от солнечных лучей и “плебейского”, по ее же словам, насыщенного загара, которым любили щеголять жены и подруги мужчин их круга, хвастаясь отдыхом на экзотических островах в дорогущих отелях. “Роскошная женщина”, вот как ее частенько называли, провожая похотливо-восхищенными или завистливо-ненавидящими взглядами. Моя мать, в которую я не пошла ни рожей, ни кожей, ни фигурой, ни характером. И ещё — моя заклятая соперница.
Мелькнула мысль притвориться больной, голова ведь болела и морозило слегка, но между мной и мамой и так лжи наворочено горы, не хочу усугублять.
— Я здорова, просто пытаюсь поспать.
— В одиннадцать утра в понедельник? — первоначальный взвинченный тон в голосе родительницы мигом вернулся. — Тогда, когда ты уже три часа как должна быть