— Долги?
— Налоги выросли в три раза. Урожай крайне плохой, да вы сами видели, что творится с полями. Река вышла из берегов и поля затопило. Рис попросту не вызреет, воды слишком много. А управляющий говорит плати или иди в тюрьму. Вот только кто тогда будет возделывать поля?
Стандартная история. Власть давит на народ, народ страдает, появляется герой и все решает. Только вот я не герой. Я просто тот, кто идет к своей цели.
Но судя по тому, что мой внутренний компас указывает на то, что именно тут я смогу найти Стражей, то круг явно хотел, чтобы я вмешался в это дело. Хотел посмотреть, как далеко я готов зайти ради справедливости. Что ж, покажу, что значит настоящий чиновник Нефритовой Империи. Пусть это место и явно отличалось от всего, что я видел раньше…
— Где здесь староста?
Крестьянин, представившийся Бао, проводил меня к дому старосты через узкие улочки, что пахли нищетой и безнадежностью. Но теперь, приглядевшись внимательнее, я замечал детали, которые не вписывались в картину упадка.
Соломенные крыши были ветхими, но аккуратно залатанными. Заборы покосились, но держались крепко. А главное — люди, встречавшиеся нам по пути, выглядели не истощенными, а именно запуганными. Это не голод гнул их спины, а страх. И от этого внутри меня начали раздуваться угли гнева. Никто не должен так жить.
Дом старосты отличался от других только размером — такая же соломенная крыша, такие же потемневшие от времени стены. Но двор был чист, а перед входом стояли два больших глиняных горшка с увядающими цветами.
— Дедушка Сацуо, — окликнул Бао, стуча в дверь. — К вам почтенный гость пришел.
Дверь открыл невысокий, сутулый старик с живыми, умными глазами. Седые волосы были аккуратно уложены в узел, а на поношенном халате красовался герб деревни два переплетенных колоса.
— Проходите, молодой господин, — он поклонился мне как высокородному, при этом он даже не спросил мой титул, а по одежде и оружию этого попросту невозможно было понять. — Дом мой скромен, но гостям здесь всегда рады.
Внутри пахло травяным чаем и дешевыми благовониями. Стены украшали свитки с каллиграфией — не дорогие, но выполненные с любовью. На низком столике стояла глиняная посуда, явно сделанная местными мастерами.
Сацуо усадил меня на циновку, сам сел напротив. Бао остался у двери, мялся, словно не знал, уходить ему или оставаться.
— Мне рассказали, что вы заступились за Бао, — начал староста. Значит кто-то все-таки следил за ситуацией и этот кто-то все доложил старику. Тогда понятно его отношение. — За это примите благодарность от всей нашей деревни. Но боюсь, вы навлекли и на себя и на нас серьезные неприятности.
— Какие именно? — спросил я, принимая чашку чая. Он был куда крепче чем я люблю и слишком горьким, зато ощущался настоящим.
— Эти двое, Рин и Гэндзо — люди управляющего Нобу. Они не простят такого унижения. А Нобу… — Сацуо покачал головой. — Он жесток и мстителен. Может всю деревню наказать за ваш поступок.
— Расскажите мне про этого Нобу. — Все начинало вырисовываться.
Староста помолчал, обхватив чашку дрожащими руками. В его глазах плескался страх — старый, привычный, но не покорный.
— Управляющий пришел к нам три года назад, — начал он тихо. — Назначил его сам господин Фан. Сказал, что нужен сильный человек, чтобы навести порядок, собрать налоги, защитить от разбойников.
— И он навел порядок? — Ответом мне был горький смешок.
— Если это можно назвать порядком. У него свои методы. Налоги выросли почти втрое. Каждый мешок риса пересчитывают, каждую курицу записывают. А кто не может заплатить — того ждет тюрьма или плети.
— Жесткие меры, — согласился я. — Но, возможно, необходимые? Времена тяжелые, война разоряет земли… — Сацуо покачал головой показывая, что мое предположение не имеет ничего общего с истиной.
— Не в этом дело, господин. Дело в том, куда эти деньги идут. При прежнем управляющем мы платили меньше, но видели результат. Дороги чинились, храм обновлялся, школу для детей построили. А теперь… — Он развел руками. — Деньги исчезает, а проблемы остаются.
— Вы думаете этот Нобу ворует?
— Не знаю, господин. Может быть да, а может, просто не понимает, что происходит. — Видно было, что старосте тяжело откровенничать с незнакомцем, пусть он и сделал доброе дело. — Поймите, он не местный, пришел из столицы провинции. Для него мы лишь цифры в отчетах. Налогоплательщики, которые должны исправно платить и не жаловаться.
Я отхлебнул чая, обдумывая услышанное. История становилась интереснее. Не просто злой чиновник давит народ, а человек, возможно, искренне считающий свои методы правильными. Конфликт не между добром и злом, а между разными пониманиями справедливости.
— А ваш господин? Он знает, что происходит?
— Господин Фан… — Сацуо замялся. — Он человек мягкий, добрый, но слабый. Нобу легко им управляет. Говорит, что жесткость временная, что скоро все наладится. А господин верит.
— Или делает вид, что верит, — заметил я.
Староста удивленно посмотрел на меня.
— Что вы имеете в виду?
— Удобно иметь подчиненного, который делает грязную работу, а всю ответственность берет на себя. Ваш господин остается добрым и справедливым в глазах народа, а Нобу — козел отпущения.
— Нет, — покачал головой Сацуо. — Фан не такой. Я знаю его с детства, мы вместе росли. Он действительно хочет добра своим людям.
— Тогда он просто слабак, — жестко сказал я. — Что еще хуже.
Бао у двери поежился от моих слов, а Сацуо нахмурился.
— Не судите строго, господин. Легко говорить о силе, когда за плечами меч. Но управлять людьми, принимать решения, от которых зависят сотни жизней — это тяжелее любой битвы.
Я кивнул. Он был прав. Но правота не меняла сути — слабость правителя всегда оплачивают подданные.
— Расскажите о реке, — попросил я. — Бао говорил, что она вышла из берегов.
— Да, господин… — Сацуо помрачнел. — Это началось примерно полгода назад. Река Хадама течет мирно уже сотни лет, наши деды рисовые поля именно здесь разбили. А тут вдруг… Словно река обезумела. То разливается, то мелеет. То течет спокойно, то несется, как горный поток.
— И есть понимание, почему так?
— Нобу утверждает, что это природная напасть. Мол, в горах что-то