Их холодный взгляд, казалось, скользнул по мне, стоящему на холме. Судья. Палач. Страж. Он был здесь. В каждом воине чувствовалась его воля. В каждом ударе их дао, еще не нанесенном, но уже предрешенном.
Я повернулся к ним спиной. Мне не надо было больше их видеть, я сумел их понять и получить прививку от их ненависти. Мой путь к победе становился все яснее. Нужно лишь встретиться с их предводителем и заронить в нем зерно сомнения, из которого прорастет моя победа.
Ветер играл с вездесущим пеплом. Он забивал глаза, мешая видеть; уши, заглушая даже грохот начинающегося ада. Я стоял, повернувшись спиной к югу, лицом — на Север. Туда, где царила лишь гробовая тишина и вечный холод владыки мертвых. Я знал, как они будут действовать, так же как и всегда. В этом была их сила и самая главная слабость.
Сначала начал Восток. Их атака была как всегда эффектна. Будь их противники обычными людьми, они бы уже бежали прочь. Орда была как землетрясение, начинающееся с мелкой дрожи. Земля под сапогами заходила ходуном от бешеной тряски тысяч обезумевших тел, бьющихся в истерике ярости и желающих лишь одного — обогреть свои клинки в крови врага. Воздух содрогнулся от рыка. Нечеловеческого, сливающегося в один протяжный вой, словно ревет раскаленная печь, в которую бросают живое мясо.
Ветер принес их запах. Он ударил в ноздри обволакивающей волной — сладковато-приторный дух горелого жира, свежей крови и немытого зверья. Знакомый душок мародеров Гнева. Они сражались, как всегда, яростно и слепо, любой ценой пытаясь уничтожить врага.
Потом ответил Запад. И их ответом была идеальная дисциплина. Если Восток был разномастным грохотом, то Запад был вибрацией. Тяжелой, ритмичной и мертвой. Бьющий как метроном звон стали о сталь.
Шаги сотен сапог, идущих в такт. Лязг, возникающий, когда щит бьется о щит, смыкаясь в непроницаемую стену. Это был звук машины, заведенной на убийство. Ни криков. Ни воплей. Только этот ледяной, бездушный лязг стали, отбивающий такт неминуемой гибели. И их запах был совершенно другой. Запах металла и масла. Сухая, мертвая пыль. Запах закона и приговора.
Я чувствовал, как они сошлись. Как лавина Востока УДАРИЛА в черную стену Запада. Звук столкновения был таким, словно гигантский молот вогнали в сырую землю. Рык взлетел на октаву выше. Ярость, смешанная с болью и яростным удивлением. Хаос встретил Порядок. И Порядок выдержал. И тут же нанес ответный удар.
Сотни ответных ударов, нанесенных синхронно. Точных и безжалостных, словно топор гильотины. Свист тяжелых дао, рассекающих воздух, и глухой звук клинков, входящих в плоть. Запах крови усилился, но теперь в нем отчетливо проступила нотка холодного железа — запах Запада.
С закрытыми глазами я представлял это безумие:
Вот Мародер Востока, с окровавленным топором и с пеной у рта, кидается на щит. Его дикий удар встречает непоколебимый черный барьер. На миг его безумные глаза отражают собственное искаженное лицо в полированной стали. А потом из щели над щитом, как машина, выдвигается клинок. Короткий, мощный удар сверху вниз. Удар! Клинок рассекает ключицу, грудь, выходит под мышкой. Мародер оседает, а дао уже исчезло, и щит сомкнулся, как ни в чем не бывало. Ничто не должно мешать запущенной машине.
Вот боец Запада. Он не видит лица врага. Он видит цель. Нарушитель. Расчет траектории. Короткий замах. Удар. Глухой звук, и тело врага падает ему под ноги, а сосед походя втыкает клинок в горло. Ничто не должно мешать запущенной машине.
Выбрать следующую цель и вперед. Армия Запада была холодным, безупречным механизмом войны.
Ритм битвы стал пульсом долины. Восток ревел, бился о стену, разбиваясь в кровавую пену. Запад молча, методично перемалывал своих врагов. Каждый удар — шаг вперед. Каждый прием — жизнь, стертая с весов возмездия. Они не прорывали оборону врагов. Они продавливали ее, метр за метром, превращая багровый натиск в кровавую кашу под своими мерными сапогами.
Но потом… в этот железный ритм вползла фальшь. Сначала еле слышная. С юга. Не звук — ощущение. Как будто пространство само застонало. Воздух сзади стал тяжелее, сладковато-тошнотворным. Юг. Безумие вступило в игру. Я не видел, но знал — пошли волны искажения. По тому, как дрогнула земля подо мной не так, как от шагов Запада. Как вибрация их строя вдруг споткнулась.
Именно в этот момент я обернулся.
Картина была весьма поучительной и идеально вписывающейся в мое понимание круга огня. Остатки бойцов Запада были словно островок порядка в бушующем море хаоса. Может, два десятка воинов, может чуть больше. Они стояли, спина к спине, щиты — сомкнутый черный круг, дао направлены вовне, как иглы ежа. Безупречно. Как на параде. Удар — блок. Защита — ответ. Они срубали мародеров Востока, кидавшихся на них в слепой ярости. Раз-два. Раз-два. Методично, как машина.
Но Юг не атаковал их в лоб. Он действовал по-своему. Из клубов ядовитого тумана вынырнуло нечто. Не воин. Живая скульптура из кристаллов и слизи, издающая визг, от которого кровь стыла в жилах. Она не пошла на щиты. Она изверглась фонтанчиком едкой фиолетовой жидкости. Струя ударила не в щиты, а перед строем, в землю. Камень вздыбился неестественными шипами прямо под ногами переднего ряда Запада.
Строй дрогнул. Всего на миг. Микроскопический сбой в безупречном механизме. Один воин, чья нога угодила на шип, потерял баланс. Его щит отклонился на сантиметр. Этого хватило.
Из хаоса Востока, как выпущенная из пращи глыба, вылетел берсерк. Огромный, покрытый шрамами и чужой кровью, с дубиной, сбитой из кости и камня. Он не видел строя. Он видел щель. Ту самую, на сантиметр открывшуюся. И впился в нее, как смертельно раненный кабан вонзает свои клыки в обидчика.
Удар! Дубина обрушилась на шлем воина, потерявшего равновесие. Металл прогнулся с жутким хрустом. Воин Запада рухнул, как подкошенный. Берсерк, не останавливаясь, ворвался в круг, круша дубиной направо и налево. Хаос мародера ворвался в святая святых порядка.
И все рухнуло. Безупречный круг распался. Воины Запада, лишенные поддержки соседа, ослепленные внезапностью и абсурдом прорыва… Отчаянный берсерк уже умирал, пронзенный тремя клинками, но его труп все еще крушил вражеский строй, словно не понимая, что уже мертв. Бойцы Запада стали мишенями. С флангов на них набросились другие мародеры. С тыла — из тумана Юга вылетели сгустки энергии, похожие на смеющихся черепов.
Они сражались. Отчаянно. Каждый удар дао был точен, смертоносен. Удар!