— Почему? — Я сжал шест. — Потому что Вода не ведет?
Он чуть склонил голову, точно учитель, которому понравился вопрос ученика.
— Потому что Вода предлагает. Только ты можешь принять. Или отвергнуть. Здесь ты не сражаешься — ты плывешь. Здесь победа — не в силе. А в умении не утонуть в себе.
Он поднял руку и коснулся гладкой поверхности рядом. Вода ответила ему, как живая — кругами, вспышкой света, всплеском отражения, которое не могло принадлежать ни мне, ни ему. И в этих кругах возник образ.
Город. Он плыл на воде. Каждое здание, каждый мост, каждая дорожка — покачивались, как лодка на привязи. Купола, бесконечные лестницы, шелковые навесы, храмы, нависающие над гладью. Свет исходил не от фонарей — от самой воды. Она освещала дома изнутри, как будто все в этом городе было полупрозрачным и наполненным дыханием мира.
— Тебе туда, — сказал Хо Чжи. — Город не принимает пришедших силой. Только тех, кто умеет ждать, смотреть, понимать. Здесь ты не найдешь Стража, пока не увидишь его в зеркале. А зеркало воды — капризно.
— И если я не пойму?
Он улыбнулся. Или мне это показалось. Улыбка была похожа на пробегающий ветер по глади озера — тень, которая ничего не меняет, но остается в памяти.
— Тогда ты останешься здесь. Пока не станешь частью воды. Или пока не утонешь в своем отражении.
Он развернулся, и его тело, казалось, растворялось в утреннем тумане. Только голос остался:
— Берегись собственной ясности, Ву Ян, чемпион великого клана Воронов. Вода любит тех, кто ищет. Но ненавидит тех, кто уверен, что уже нашел.
А потом и голос исчез.
Я остался один — посреди зеркала, указывающего путь в город, который двигался, дышал… и ждал.
Глава 8
Вода под моими ногами мерно плескалась, не давая мне погрузиться в ее темные глубины, и мне ничего не оставалось, как следовать своему пути. После встречи с проводником в моей груди снова зажегся огонь незримого компаса, который вел меня к Городу-на-Воде, где я должен буду найти стражей. И интуиция говорила, что тут все будет куда запутаннее, чем в круге Земли.
Но тот, кто имеет цель и волю, пройдет любые испытания. С каждым новым шагом я все больше осознавал, что со мной происходит. Каждое новое испытание не меняло меня — оно снимало с меня что-то лишнее, наносное, оставляя лишь истинную суть. Если я правильно понимаю замысел Справедливого Судьи, то душа проходит круги не для искупления, а для осознания. И лишь если воля идущего будет сильна, а его желание искренним, то он сможет пройти этот путь и стать новым владыкой голодных духов — тех, кто вечно жаждет, но может удержать эту жажду в узде.
Все это очень напоминало философию воронов, которую в меня вложили Тинджол и Ардана, а я взрастил внутри себя, объединив с моим стремлением к победе. Если Земля должна была очистить меня от гордыни и дать мне возможность осознать себя, то Вода хочет потушить мою страсть. Но кем я буду без своего внутреннего огня? Так что, похоже, для меня это испытание будет куда сложнее. Ну и плевать.
Словно мираж, из зыбкой глади озера в отдалении появились две исполинские надвратные башни, украшенные традиционными покатыми крышами с загнутыми краями. С каждым шагом я приближался к массивной стене из серого, как предгрозовые облака, камня.
Многоярусная крыша с загнутыми к небу карнизами напоминала когти дракона, готовые в любой момент сомкнуться над незваным гостем. Резные фигуры фениксов и драконов при лунном свете казались живыми — мне почудилось, что один из каменных чудовищ шевельнул веком.
Больше всего меня смущало, что эти могучие стены, покрытые поблекшими фресками, не отражались в озерной воде. Казалось, что этот город — всего лишь исполинский мираж, но я чувствовал, что мне нужно именно туда.
Аура восприятия, работавшая на пределе, позволяла мне видеть куда больше, чем доступно обычному человеческому взгляду. Боги-хранители на росписях смотрели на меня пустыми глазницами, а сцены битв внезапно оживали — мелькнул отблеск клинка, брызнула алая краска. Я моргнул — иллюзия исчезла, но ощущение опасности оставалось со мной.
Двустворчатые, тяжелые, окованные бронзой ворота скалились на меня злобными металлическими пастями химерообразных тигров. И при этом вокруг была абсолютная тишина.
Подойдя вплотную к воротам, я взялся за тяжелое кольцо, сделанное из черного камня. Стоило мне к нему прикоснуться, как руку до локтя обдало жутким холодом, который словно говорил: «Отступи, тебе не надо туда». Но отступать от своей цели — это не мой путь.
Четыре тяжелых удара — и по крепости разнесся звук, больше похожий на предсмертный хрип, чем на приветственный набат. Дверь сама собой медленно отворилась, и на меня пахнуло затхлым воздухом.
Осторожно шагнув внутрь, я был готов к чему угодно, но меня никто не ждал. Все было тихо и спокойно, будто в могиле.
Стоило мне пройти первые ворота между стенами, как я почувствовал движение где-то сбоку, но стоило мне повернуть голову, как меня вновь встретила лишь пустота. И это уже начало меня напрягать.
Бойницы, украшенные лотосами, смотрели на меня, как слепые глаза безумного великана. Зеркало Багуа над внутренней стеной поймало мое отражение. Обычное лицо, обычные глаза… Но почему тогда по спине побежали мурашки? Почему мне показалось, что в глубине стекла кто-то усмехнулся? И это был совсем не я. А значит, мне придется активировать этого древнего стража духов.
Любимые игрушки шугендзя клана Черепах из маленькой семьи Горо. Семьи, которая никогда не взаимодействует с инквизицией и никогда не покидает стену. Такие зеркала создают только опытнейшие шугендзя из этого рода, каждое из них прирастает к тому месту, где его установили и активировали.
Оно висело над воротами, как слепой стражник — бронзовое, потускневшее от времени, с восемью триграммами по краям. Простые люди вешали беззубые копии подобных зеркал над дверьми, чтобы злые духи заблудились в собственных отражениях. Но это… это было другое. Истинное, с сильной и жестокой волей мастера иллюзий, который был готов защищать это место.
Я поднял голову и увидел себя в полированной поверхности. Нет, не себя — свою тень. Отражение повторяло мои движения, но с едва заметным опозданием. Рука поднялась на мгновение позже. Глаза моргнули, когда я уже открыл свои.
— Оно тебя