— Ты хочешь сказать, что царица вечного сада это тоже я? — Она кивнула и продолжила свое объяснение.
— Что такое сад, как не застывшее величие? Разве ты не хотел быть лучшим из лучших? Чтобы все знали кто неоспоримый чемпион? — Ее слова сказанные ехидным голосом заставили меня осознать, насколько тонка грань между стремлением к мастерству и жаждой всеобщего признания.
Ардана внимательно следила за моей реакцией. Ее красные глаза пылали, но голос снова стал теплым:
— Сад не был злом. Он был предупреждением. Мечтой, ставшей оковами. Она жила в вечной красоте, потому что боялась перемен. А ты? Ты ведь тоже боишься?
— Я не боюсь, — ответил я, чуть резче, чем хотел. — Я… просто не хочу потерять себя. Я столько всего оставил позади, чтобы стать сильнее.
— Именно так и рождается третий страж, — усмехнулась Ардана. — Ты оставляешь одно за другим. Отбрасываешь, как шелуху. А потом внезапно обнаруживаешь, что не осталось ничего, чтобы тебя сдерживало. Остался лишь безжалостный воин. И тогда ты спрашиваешь: А кто я, если не сражаюсь? Если не лью кровь врагов? В чем смысл моего существования.
Я молчал. Потому что эта мысль меня пугала. Пугала по настоящему. И время от времени я ощущал, что становлюсь поистине цельным лишь в бою.
— В этом и есть яд гордыни, внук. Она не в хвастовстве и не в твоих победах. Настоящая гордыня — в том, чтобы забыть, зачем ты вообще начал свой путь. В том, чтобы считать свою боль выше чужой. Свои цели — важнее жизни других.
Она подошла ближе. Воздух вокруг нее словно дрожал от силы. Теперь я чувствовал в ней Владычицу Голодных Духов в полной мере. Не бабушку. Не наставницу. Существо, которое удерживает тысячи жаждущих душ своей волей.
— Помни, Ян. — Голос стал твердым, как камень. — Третий страж не будет чудовищем. Он будет тобой. Тем, кем ты можешь стать, если посчитаешь, что все тебе обязаны. Если примешь идею, что ты выше Пути. Выше Дхармы.
— Я не такой, — выдохнул я.
— Сейчас — нет, — она согласилась с доброй улыбкой. — Но ты уже на краю. Каждый бой, каждый убийственный шаг вперед делает тебя ближе к нему. Потому что ты побеждаешь. Потому что начинаешь верить, что все это — ради победы.
Я взглянул на свои руки. Скольких я ими сломал? Сколько жизней они забрали. И сколько еще заберут.
— Значит, мне нужно проиграть?
Она рассмеялась. И в этом смехе не было насмешки — только печаль и опыт.
— Нет. Тебе нужно победить и остаться собой. Это и есть самое трудное. Побеждать — легко. Быть победителем — тяжело. Потому что каждый раз ты рискуешь стать рабом своих побед. Но ты ворон и мой внук. Я в тебя верю. Ты справишься.
Я глубоко вдохнул. Слова бабушки резали, как лезвия, но с каждой раной я чувствовал, как отваливается очередной фрагмент лжи, которую я нес в себе.
— Как его узнать? Третьего. Если он похож на меня…
— Он будет звать. Он будет умолять. Он будет предлагать все. Абсолютную силу. Без боли. Без страха. Без сомнений. Он даст тебе все, что ты когда-либо хотел. И в этот момент ты должен будешь ответить на вопрос: что ты на самом деле хочешь?
— А если я не смогу?
— Тогда ты останешься здесь. Не умрешь. Просто станешь новым Стражем. А кто-нибудь другой пройдет мимо и убьет тебя. Как неудавшийся аспект Дхармы.
Я почувствовал, как сжалось горло. Проклятие этого места было не в боли. А в том, как оно обнажает суть.
Ардана подошла ко мне почти вплотную. Теперь она снова была просто женщиной. Уставшей, сильной, древней.
— Я убивала, чтобы выжить. Ты учишься, чтобы не стать убийцей. Это разница, Ян. Это то, что делает тебя достойным, чтобы стать одним из высших аристократов этого царства.
Я опустил голову.
— Мне тяжело верить, что я справлюсь. Иногда я чувствую, будто моя сила — это только ярость и привычка. Как будто ничего больше нет.
— В этом нет позора, — мягко сказала она. — Но ты должен сам решить: кем ты хочешь быть. Оружием, которым управляют твои инстинкты? Или воином, который управляет ими сам?
Мы стояли молча. А потом она положила руку мне на грудь.
— Владыка разрешил мне прийти к тебе только один раз. Дальше ты пойдешь один. Я больше не смогу помочь. Но ты — уже не тот, кто начинал этот путь.
— Я знаю. И все же боюсь, — прошептал я.
— Бойся. Это делает тебя живым. Только не забывай, кто ты. — Она наклонилась, коснулась лбом моего. — Ты — Ву Ян. Чемпион великого клана Воронов. Но прежде всего — человек.
— Спасибо, бабушка.
Она улыбнулась.
— Дворец ближе, чем кажется. Но дверь откроется, только когда ты перестанешь ее искать. И запомни мои последние слова. Самые важные.
Я замер.
— Смотри. Слушай. Осознавай. И если ударишь — делай это не от гнева. А потому что именно ты так решил. Потому что ты — Ворон. И Ворон есть Контроль.
Я кивнул. Медленно, тяжело, как будто этот жест был присягой.
— Я буду ждать тебя во дворце Справедливого Судьи. Не задерживайся внук.
Мир исчез. Не изменился, как уже неоднократно было раньше. Не растворился. Просто перестал быть.
Под ногами не было земли. Над головой — неба. Все вокруг стало серым, словно в густом тумане, когда не видишь ничего дальше вытянутой руки. Здесь не было ничего, лишь абсолютное ничто.
Пока не раздался голос. Очень знакомый, тот что я слышу каждый день.
— Устал, брат?
Он был почти полной копией моего. Хотя нет. В нем было больше тепла. Больше понимания. В нем были те самые интонации, с которыми я сам говорил Хуа Лиан говоря ей насколько она мне дорога. И это пугало.
— Это нормально, Ян. Ты прошел далеко. Никто бы не осудил тебя, если бы ты захотел просто остановиться. Отдохнуть. Ты и так сделал больше чем кто-либо. Отдал свою жизни