– Мы че, у той реки, про которую говорил Малдыбай? – Спросил Виталик.
– Наверное… – Пожал плечами я.
Река оказалась вовсе не такой большой, как представлялось после его загадочных слов. Скорее даже не река, а речушка, но с бурным течением.
– Пойдем умоемся… – Устало проговорил Виталик.
Мы с трудом нашли тропинку, по которой можно было спуститься к реке с крутого берега. Идти босыми ногами по мелким камешкам и попадающимся под ноги колючкам было невыносимо. Скривившись от боли, мы дошли до воды и опустили в нее горевшие ступни ног, потом наконец умылись, смочили головы водой. Вода оказалась на удивление холодной.
Искупавшись, мы немного пришли в себя. Вышли на берег и сели на землю.
– Нужно куда-то идти. День скоро кончится, – проговорил Виталик.
– Знаю. Предлагаю идти по реке. Около реки всегда жизнь, там, наверное, и какое-нибудь поселение встретим. И вода будет рядом.
Я пытался разорвать свою майку на две части, но в наручниках это было невозможно сделать.
– Что ты делаешь? – Спросил Виталик.
– Портянки, – я протянул ему край майки около шва, – тяни.
Совместными усилиями мы разорвали наши майки на две части каждую. Получились вполне приличные портянки, хотя и маловатые. Обмотать их вокруг ног руками, соединенными наручниками, тоже оказалось невозможным. Мы снова делали это вместе, в четыре руки.
Когда наши ноги были аккуратно обмотаны, мы вдруг впервые за долгое время почувствовали облегчение и даже какое-то наслаждение. Я лег на землю и закинул руки за голову.
– Кайф, – тихо сказал Виталик, – ничего, все будет классно. По реке наверняка дойдем до какой-нибудь деревушки, там все объясним – главное, что мы российские подданные – пусть вызовут кого-нибудь из посольства. В посольстве документы восстановят – и домой.
– Только не начинай пожалуйста опять нести какую-нибудь ересь, что ты агент ФСБ и тому подобное, – рассмеялся я.
– Ага… – Захихикал он в ответ.
– Те вояки теперь наверное хвастаться будут, что агента ФСБ отмочалили, – смеясь, я смотрел на бесконечное, пронзительно синее небо.
– Блин, жрать охота… – После паузы проговорил Виталик.
– Да, хватит загорать. Двинули… – Я поднялся с земли.
Мы выбрались из каньона, по которому текла река, и увидели Малдыбая, едущего навстречу нам на своей лошади. За ним шли Давид и все остальные участники «экспедиции», из которой мы дезертировали. Малдыбай удивленно сдвинул брови, посмотрел на нас сурово и проехал мимо.
– Мальчики… – Растерянно проговорила Айгуль.
– Вы что, одежду на еду променяли? – Улыбнулся Давид.
Айгуль и Оля взяли с собой наши вещи, которые мы оставили при побеге.
– Очень мило с вашей стороны, – усмехнулся я. Это действительно было везением для нас – среди вещей находились и запасные штаны, и майки, и кофты. Не хватало только запасных ботинок, но мы уже смирились с тем, что дальше нам идти в самодельных тряпочных обмотках.
Нас никто не спросил о произошедшем, и мы не стали ничего рассказывать. После того, как мы с Виталиком переоделись, экспедиция в прежнем составе продолжила путь.
Пейзаж вокруг сменился. Вдоль реки с обеих сторон высились холмы со скалистыми выступами. Теперь дорога шла все время немного в гору.
Через некоторое время ехавший впереди Малдыбай вдруг резким гортанным голос запел казахскую песню с заунывным мотивом.
– Что поем? – Спросил Давид у Айгуль, выглядевшей не то встревоженной, не то растерянной. С началом песни ее лицо еще больше осунулось.
– Что? – Испуганно переспросила она. – Не знаю… Не понимаю, о чем песня, но только слова в ней какие-то нехорошие.
– Матерные частушки, что ли? – Усмехнулся Давид.
Айгуль кисло улыбнулась. Давид внимательно посмотрел на нее, потом приобнял за плечи:
– Нам нечего бояться в этой жизни. Если мы родились людьми, значит, все самое страшное позади – в наших прошлых жизнях. В этой и в последующих жизнях нам можно только радоваться, наслаждаться окружающим, ну и следить за тем, чтобы не натворить грехов. Бояться нечего… Больше всего человек боится смерти. Но это ведь не наша смерть, а только смерть физического тела – клетки, в которую заключена птица-душа. Зачем же птице беспокоиться о разрушении своей клетки?
– Откуда ты все знаешь? – С досадой отмахнулась Айгуль.
– Ты сама знаешь, откуда я знаю, – ответил Давид, продолжая говорить полушутливым тоном, – поэтому нам нечего бояться. А если боишься… – Он с комичной ухмылкой посмотрел в глаза Айгуль, – убей льва и съешь его сердце!
Они рассмеялись.
– Не беспокойся. Нам ведь действительно нечего бояться, – через полчаса повторял мне Давидовы слова Виталик.
– Отстань… У тебя так красиво чесать языком все равно не получится, – оборвал я его.
– Просто я на самом деле начинаю понимать новые вещи. Хочу, чтобы и ты ими проникся…
– Я уже многим проникся, – неожиданно для самого себя я смачно плюнул под ноги.
Малдыбай неожиданно остановил коня и развернул его к нам:
– В том овраге, – показал он рукой на другой берег, – в пещере. Но я дальше не пойду.
– Почему? – Удивился Давид.
Малдыбай замялся, потом негромко сказал:
– Воды боюсь.
– Как же вы в тот раз туда попали?
– По другому берегу шел.
– Почему мы сейчас не по тому берегу пошли?
– Тогда мост был, а теперь нет.
– Ясно. Ну что, разбиваем лагерь и готовимся к переправе.
– Я бы сюда запросто на своей машине доехала… – Айгуль огляделась по сторонам, – не говоря уже об Олькиной «Ниве».
Ей никто не ответил.
На тот берег реки решили плыть Давид, Сергей и Айгуль. Мы с Виталиком, судя по всему, остались под охраной Оли, которая для этого даже вытащила из поклажи карабин.
– И че, будешь стрелять в нас? – Спросил Виталик.
Оля молча пожала плечами и поднялась выше на холм.
– Ты даже с нами говорить теперь не хочешь?
– Я сейчас ни с кем говорить не хочу, – Оля села на землю и положила ружье рядом.
Меня охватило странное безразличие ко всему. К своему будущему, к настоящему, к этим безликим холмам и степям, ко всему миру.
– Слушай, может нападем на Олю и отберем у нее ружье? – Прошептал Виталик.
– Чтобы она тебе башку прострелила?
– Не выстрелит она…
– Не знаю… Не хочу…
– Я один в наручниках не справлюсь.
– Не знаю… Не хочу…
Виталик сплюнул в сторону и лег на землю.
Я наблюдал за тем, как Давид, Айгуль и Сергей на берегу собирали вещи для переправы. Давид полностью разделся и, держа одежду, сандалии и набедренную сумку-пояс над собой, вошел в воду. «Да он нудист…» – Равнодушно усмехнулся я про себя. Нудистами оказались и Айгуль с Сергеем. Виталик поднялся с земли:
– Они че, голые, что ли?
– Ага, – безразлично подтвердил я.
– Офигеть…
Сильное течение – несмотря на относительно небольшую ширину реки – снесло пловцов метров на сто ниже. Они вышли из воды, оделись, обулись и пошли к оврагу, на который указал Малдыбай. Мы со своего берега наблюдали за происходящим словно зрители бесплатного реалити-шоу.
– Может начнем делать ставки, найдут они книгу или нет? – Усмехнулся я.
– И за какое время, – подхватил Виталик.
Оля ничего не ответила.
Кладоискатели вошли в русло оврага и двинулись по его правой стороне, осматривая расщелины, камни и кусты на склоне. Давид поднялся по тропе и скрылся за большим куском скалы, но тут же снова показался из-за него, отрицательно мотнув головой товарищам. Они пошли дальше вглубь оврага, и через несколько метров остановились у расщелины побольше. Давид с Сергеем поднялись к ней и скрылись внутри. Немного погодя за ними последовала Айгуль. Пещера словно поглотила людей, и ленивый степной пейзаж вновь обрел свой безжизненный вид. Неожиданно раздался негромкий выстрел, потом еще один, и еще. Прозвучали они настолько глухо и смазано, что даже не потревожили окружающей безжизненности. Оля взяла в руки ружье. Из расщелины выбежали Айгуль с Сергеем. Сергей хромал, лицо его скривилось от боли. Айгуль взяла его под руку и помогла спуститься по склону оврага, после чего они медленно пошли к берегу реки. Давид так и не показывался.
– Че за херня? –