Мон сверкнула глазами и выбежала из дома.
* * *
Она топила и не могла сдержать улыбку: Эркен пришел к ней! Что бы там ни было, он пришел к ней за помощью! Она вымыла полки́, набила чистым снегом чан для воды. Они выходят эту найдёнку. Мама, конечно, не Тхока, но уж с кашлем как-нибудь справится. Мон подбросила еще одно полешко и поплотнее закрыла дверь в баню. Интересно, Эркен побудет у них немного? Или уже ушел?
Кто-то преградил ей путь. Мон подняла глаза, нахмурилась. Перед ней стоял Лэгжин со своей собакой, а чуть поодаль – Баирте. У обоих за спинами висели ружья, унты заледенели от весеннего снега, но добычи видно не было. «Не добыть вам никогда желанную птичку», – усмехнулась Мон и спросила:
– Ты по делу, Лэгжин, или от безделья маешься?
Лэгжин скрежетнул зубами, его собака тут же вздыбила шерсть. Но он быстро совладал с собой, положил руку ей на загривок. И спросил, сощурив блеклые свои глазки:
– Что ж это у вас баня посреди дня и недели? Для кого? Гостей каких ждете?
– Помыться мне захотелось, это что, тоже теперь запрещено? – уперев руки в бока, сказала Мон.
– «Тоже»? Что ты, Мон, разве есть у нас какие запреты? – промурлыкал Баирте. – Мы живем в свободном Краю под защитой великой Рыси, разве не так?
Мон прикусила язычок. С недавнего времени и не понять, что можно говорить, а что нельзя. Так что она просто кивнула и пошла обратно к бане, боясь, что эти двое увяжутся за ней в дом и увидят найдёнку. Но Лэгжин не дал ей уйти, схватил за локоть, попытался притянуть к себе, да куда ему с ней справиться! Усмехнувшись, Мон выдернула руку из его мягких, будто вареных пальцев, посмотрела исподлобья. Он сплюнул и процедил:
– Не думай, что я не слежу за тобой, Мон. За тобой и твоим дружком-хромоножкой. Думаешь, он всех обманул, думаешь, никто не догадывается, зачем он каждый день шатается по лесу?
– Он ходит к родовой сосне! – вскричала Мон. – Молит ее открыть Край!
– Он ищет Джалар! – завопил в ответ Лэгжин. – Не думай, что я такой дурак, Мон!
– Так и что? – она сложила руки на груди. – А ты разве не то же самое делаешь, а? Целыми днями носишься со своей собакой по лесу да ходишь хвостом за Тэмулгэном, будто это он твоя молодая жена, а не Шона!
Лэгжин замахнулся, но Мон перехватила его руку и сильно сжала.
– Ты поплатишься за это, навья прислужница.
Мон усмехнулась и, отпустив его, пошла к бане, усилием воли заставляя себя не ускорять шаг. «Я не боюсь его, нельзя бояться, но, праматерь Рысь, как же мне страшно!» – думала она.
Захлопнув дверь в предбанник, Мон тайком выглянула в темное маленькое окошко. Лэгжин потоптался во дворе, двинулся вроде к дому (и Мон вцепилась зубами в кулак, чтобы не закричать), но Баирте что-то сказал ему, и Лэгжин, свистнув собаку, наконец пошел прочь со двора. Мон сползла на скамейку, вытерла потный лоб. Что будет, если он застанет у них дома чужую девочку, почти девушку, да еще такую… необычную? Волосы у нее будто из лунного света, одета не по-нашему. Мама рассказывала, что в городе встречаются люди не с черными волосами, в училище у нее была рыженькая подружка. Но таких светлых волос не встречала даже мама.
– Ладно, Мон, думами эту найдёнку не вылечить. Где же Джалар ее взяла, откуда вытащила?
Мон подкинула дров и подумала: «А еще это значит, Мон, что Джалар совсем рядом и Эркен знает, где она. И ведь ты не слепая, Мон, да и дурой никогда не была. Стал бы парень так долго искать ту, которую вся деревня проклинает, если бы не любил без памяти?»
Мон уткнулась лицом в колени и горько заплакала.
* * *
Мон парила найдёнку сама. Та была худенькой, но ладненькой и чем-то напоминала Джалар. Или это так казалось, потому что все равно Мон по ней скучала. Ревновала, злилась, но скучала. Теперь во всей деревне не осталось никого, с кем бы она могла поболтать по душам. Шона пряталась от людей, да и о чем им говорить? Остальные занимались странными глупостями: то снег на озере расчищали, то камни в Олонге перекладывали, то дрова в лес относили. Будто старуха, что властвовала сейчас в Доме Рыси, пыталась занять чем-то их руки, чтобы головы думали поменьше. Айна ждала малыша, Нёна плакала, что пока не ждала. Мон тосковала рядом с ними, чувствовала себя лишней.
Мон вздрогнула: показалось, мелькнул в закопченном банном окне мужской силуэт. Подумала: «А ведь Лэгжин нас в покое не оставит». И точно: когда из бани вышла, велев на всякий случай девочке подождать, увидела, что по двору с ружьем наперевес ходит Гармас. Будто он сможет выстрелить, без пальцев-то!
– Тебе чего? – окликнула она его.
– Караулю вас.
– Чего?
– Волки ходят, а ваш дом крайний.
«Ясно, что ж, Лэгжин, посмотрим, кто кого».
– Ты бы хоть зашел, караульщик, стыло на дворе.
Странно, но Гармас послушался. Шмыгнул носом и потопал внутрь. А может, Лэгжин так ему и велел? Она судорожно вспоминала, остались ли какие-то вещи найдёнки лежать на лавке? Нет, вроде бы мама все прибрала. Что же им делать теперь? Мон не могла объяснить, но чувствовала, что эта белоснежная девочка – ниточка к Джалар, и Лэгжин за нее, конечно, потянет. «А и пусть, – подумала она вдруг со злостью. – Эркен тогда весь будет мой!» Подумала и охнула, ударила себя по щекам – раз, другой, третий. Потом вернулась в баню, загремела там тазиками, будто бы перевернуть их забыла, а сама сказала девочке:
– Как зовут тебя? Мия? Я – Мон. Ты сиди пока тихо здесь, вот в этот угол сядь, чтоб из окна видно не было. Если кашель разберет, тихонько в саму баню зайди, оттуда не слышно. Я сейчас гостя незваного выпровожу и приду за тобой.
– А почему…
– Не знаю! Не знаю я ничего. Но лучше им не показываться! Просто сиди тихо. Булсы вон выпей и жиром грудь намажь. Сможешь?
– Да.
Мон кивнула и вышла из бани. За соседний дом метнулась тень. Следят. Мию оставлять здесь нельзя.
Мон закрутила косу в тугой узел, запахнула шубу и побежала к их с Эркеном тайному месту на берегу Олонги, молясь Рыси, Лосю, Утке и Щуке, чтобы он был там, чтобы почувствовал, как нужен ей сейчас. Бежала