Виллемина обняла меня – и стало легче.
– Карла – фантазёрка, – хихикнул Жейнар. – В жизни не стал бы об этом задумываться. Больше мёртвое, меньше мёртвое… Я чувствую, что тело оставлено душой, – значит, это уже просто сырьё. Мясо. Ну свежее мясо…
– Уже мёртв, но ещё этого не понял… – тихо сказал Ольгер. – Ещё в теле, но последние секунды… А тела иногда парадоксальнейшим образом жаль. Именно тела жаль. Непонятно, да?
Я стиснула руку Вильмы в своих – будто её у меня кто-то отнять хотел. Мне-то было понятно. И я чувствовала, что и Вильме понятно: она легонько погладила меня по плечу.
Я взглянула ей в лицо.
– А я, – сказала Вильма, – никогда не могла понять одного странного обстоятельства. Когда я читала дневники государя Дольфа… Я понимаю: он, как заведено в Междугорье, поднимал тела, обращаясь к следу памяти. Именно поэтому, полагаю, он предпочитал в «мёртвой гвардии» убитых солдат: их тело, быть может, помнило, как держать меч, верно?
– Может быть, – сказала я. – Как вы думаете, Валор?
– Без сомнения, прекраснейшая государыня, – поклонился Валор.
– Я представляю следы памяти в мозговом веществе и нервах свежего трупа, – продолжала Вильма медленно, размышляя и говоря одновременно. – Но скелеты?
– На костях тоже есть, – сказала я. – Поэтому кости для протезов мы чистили. Сперва мы отчитывали, потом братец Фрейн отпевал – именно поэтому. Я не очень понимаю, откуда память в костях, но точно есть. Это уже касается моей работы. Мне, знаешь, эта память мешает.
– В нервах она конкретнее, – сказал Валор. – Непосредственнее. Но – наша леди-рыцарь права, в костях тоже есть. На сей счёт есть современные работы, написанные столь умно, что я понимаю одно слово из пяти, – в его голосе прозвучала улыбка. – О наследственной памяти, сохраняющейся во всех клетках тела, к примеру.
– Мудрёно, – хмыкнул Жейнар.
– Тем не менее, – сказал Валор, – в ближайшее время мне предстоит заниматься именно этим. Научиться обращаться к следу памяти на костях. Или к следу души, если вспомнить, как этот феномен назывался в моё время. Я имел прелюбопытнейшую беседу с мессиром Лиэром… а потом – с нашим добрым другом мэтром Фогелем. Выслушивая их, я ещё сомневался… но этот милый молодой человек со своей вороной заставил меня принять окончательное решение.
– Вы имеете в виду беседу о лошадях? – спросила Виллемина.
Валор поклонился.
– А что о лошадях? – спросила я.
– Мессир Лиэр увлёкся практической некромантией, – сказала Виллемина. – Он сперва спросил меня, насколько возможно сделать для армии несколько десятков игрушечных лошадок, вроде тех, на каких разъезжала Железная Гвардия государя моего предка. Я послала разыскать кого-нибудь из вас, господа некроманты, и мой посыльный нашёл мессира барона.
Валор поклонился снова.
– И упомянутый барон, с изрядным отвращением думая о следах души на костях, да ещё и на скотских, мялся, отнекивался, отговаривался крайней занятостью и обещал подумать после, – сказал он с явственной иронией в собственный адрес. – Отказать прекраснейшей из королев он не смел, а соглашаться ему адски не хотелось.
– Это было вовсе не так, – ласково сказала Виллемина. – Но да, мессиру Валору впрямь не хотелось, а я, глупая, никак не могла взять в толк почему.
– Мы тут балованы очень, – сказала я. – Мы вот уже в храме совершаем обряды. Вообразили себя белыми воинами. Протезы для душ, всё такое… А тут – такое тёмное, междугорское, средневековое…
– Но к Фогелю я сходил, – сказал Валор. – И он обещал собрать мне пару лошадей. В конце концов, если наш драгоценный друг Клай получит такую лошадь, это сильно облегчит ему жизнь, подумал я. В общем, мне представлялось, что это будет личный транспорт для наших некромантов. Что позволит им стать намного мобильнее на фронте… Но вот в чём вопрос, друзья мои… слушая лихую болтовню мэтра Квентина о дохлых воронах, я подумал…
И замолчал, сплетя пальцы. Его костлявые руки в лайковых перчатках смотрелись до изумления аристократично.
– Что подумал? – спросила я.
– О… ох нет! – Валор мотнул головой. – Ах, государыня, если это прозвучит совсем уж безумно, забудьте, что старый дуралей брякнул это! Я ведь подумал о мёртвой кавалерии! Не только для некромантов, но и для фарфоровых солдатиков.
Всех ошарашил.
– Невозможно же! – сказала я. – Фарфоровые же – простецы! Как они будут управлять кадаврами?
– На палочке верхом! – хихикнул Жейнар. – На косточке!
– С молитвой? – якобы невинно спросил Ольгер.
– Дорогой барон, вы меня заинтриговали! – нежно сказала Виллемина. – Поясните вашу мысль, пожалуйста. Ах, я – как учёная собачка! Мне кажется, я всё понимаю – только сказать не могу.
Тяпка немедленно ткнулась носом ей в ладонь и принялась вылизывать: Тяпка уж точно всё понимала, но не могла сказать.
Валор поднял палец:
– Прошу минутку внимания. Итак, мы имеем кадавров… не таких, впрочем, какие были у вашего великого предка, ваше прекраснейшее величество. Те были очень примитивные. Сколько я могу судить, их ноги крепились к туловищу, набитому опилками, четырьмя довольно грубыми шарнирами, и двигалась эта конструкция, как карусельная лошадка… даже, пожалуй, менее удобно. Размеренными механическими рывками.
– Мой предок не отличался любовью к комфорту, – заметила Виллемина с улыбкой в голосе.
– Скорость и неутомимость кадавра были для него важнее, – согласился Валор. – В нынешнем веке это уже не пройдёт. Мэтр Фогель предполагает анатомически правильную конструкцию, позволяющую естественные аллюры, которыми передвигается живая лошадь. Это для фарфоровых воинов должно быть много удобнее и привычнее…
– Валор! – не утерпела я. – Как простой парень вообще тронет с места это чучело? И зачем? Вот объясните: зачем?
– Как – я не знаю, конечно, – вдруг выдал всё это время молчавший Ольгер, – но уж зачем… Ну как это «зачем», леди? Идеальный транспорт. Не надо кормить или заливать горючее. Пройдёт по практически любой местности. Скорость… Отличная машина!
– Да, – сказал Валор. – Мотор по бездорожью не пройдёт, велосипед тоже. Даже это новейшее изобретение – смесь велосипеда с мотором, на бензиновом ходу. Помножьте это на скорость кадавра, дорогие друзья. Никакое живое существо, в естественном теле или в искусственном, мы так не разгоним. Предполагаю, что сумею разогнать лошадь-кадавра до скорости паровоза.
Жейнар присвистнул, взглянул на Виллемину и покраснел. Виллемина хихикнула:
– Да, мне тоже хочется свистнуть, но я никогда не умела.
– Знаете что! – вспылила я. – Это всё прекрасно, конечно. И скорость паровоза, и аллюры – всё это просто